жизнь, дела. Потом предложил сигареты.

— Чего-чего? Закурить, что ли?

— Нет, партию сигарет. Американских, фирменных. Он крутился на них последний год. Я знал. А тут куда-то он влип. Я поинтересовался, что там за проблемы, но он не ответил. Ему срочно, очень срочно потребовались деньжата. Поэтому он предложил мне партию сигарет по существенно сниженной цене. Я прикинул, посчитал. Неплохой вариант. Я мог заработать довольно приличную сумму, продай здесь сигареты по нашим расценкам. Даже оптом. Понимаете?

— Да что тут непонятного? Спекулятивная сделка, наказуемая в застойные времена в уголовном порядке.

— Спорный вопрос.

— Оставим это. Дальше.

— Игорь предложил всю партию за пятнадцать тысяч.

— Обкуриться можно. Ну-ну…

— Завтра я должен выехать в Саратов вместе с деньгами.

— Один?

— Один. С погрузкой Игорь помог бы. Ерунда какая-то…

— Не ной. Что дальше?

Андрей начал тереть подбородок, явно не зная, чем занять руки. С подбородка он перешел на виски, затем на лоб.

— Я не знаю… Я не знаю, на кого думать. Просто не укладывается…

— Укладывать тебя пока не просят. Излагай суть. Где взял деньги? Или они были?

— Нет, я действительно взял. У одного человека. Но я не хотел бы его называть. Понимаете, я не допускаю…

— Что-что?! — Белкин грозно свел брови. — Что значит «не допускаю»? А ты допускаешь, что сейчас можешь отправиться в ИВС по подозрению в убийстве? Тоже мне, хочу — не хочу. Заметь, бизнесмен, вас в квартире было двое, один теперь — труп. И история, тобой рассказанная, пока никакого объективного подтверждения не находит. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это ты допускаешь?

— Позвольте, вы думаете… Вы хотите на меня это повесить?

— Кончай бросаться киношными фразами. Не зли лучше. Тебя сейчас просят изложить суть всех заморочек — табачных там, валютных и прочих. Просят как человека. Просят изложить целиком. Це-ли-ком. Кто дал деньги?

— Ну…

— Кто?! — Белкин сопроводил вопрос рефлекторным ударом кулака по столу.

— Хорошо. Знакомый. Володя Бражник.

— Это фамилия или погоняло? Ну, в смысле, кличка?

— Фамилия. — Андрей сунул руку в свернутый плащ и извлек портмоне. — Вот его визитка.

— Бизнес?

— Охранное предприятие. Там же написано. Володя — юрисконсультант.

— Бандиты?

— Ну, почему сразу бандиты? Там как раз, в основном, бывшие мен… Извините, милиционеры.

— И что же они охраняют?

— Я конкретно не знаю. Кажется, стоянки, гаражные кооперативы, личная охрана.

— Все равно бандиты. — Белкин был ярым сторонником исключительно государственной машины обеспечения правопорядка. Все остальные для него были бандитами. — Когда он передал тебе деньги?

— Вчера. Я обзванивал до этого всех своих знакомых, но только он предложил помощь.

Причем это тоже не его деньги. Он занял их для меня.

— У кого?

— Он не говорил. Я связался с ним в субботу, объяснил тему, он обещал достать. Сам он такой суммой действительно вряд ли располагает. Он не так давно в фирме.

— Зачем же ты ему звонил? Андрей слегка смутился:

— Я ж говорю, всем звонил. Наудачу.

— Пока допустим. Где, когда и на каких условиях он передал тебе деньги?

— Вчера, в три часа дня, в своем кабинете.

— Глянь-ка, у него даже свой кабинет имеется. Гончар, пошли лучше в юрисконсультанты, тоже по кабинету получим. А ты не отвлекайся продолжай. Вы были вдвоем?

— Да, разумеется. Условия займа вполне жесткие — возврат всей суммы через пятнадцать дней плюс пять процентов сверху. Если от пятнадцати дней до месяца — десять процентов.

— А потом счетчик?

— Нет, я бы вернул деньги в срок.

Паша, вновь обустроившийся на подоконнике, ухмыльнулся:

— И каковы гарантии, что ты его не кинешь? Или он тоже по натуре Ванька-дурак?

— Что значит тоже? И почему вы считаете, что кто-то кого-то обязательно должен кинуть? Почему в деловых вопросах не могут присутствовать нормальные, человеческие, дружеские, конце концов, отношения?

— Потому что, уважаемый, ваши «дружеские» отношения в основном заканчиваются подобными сегодняшней историями. А свою пафосную трескотню оставь для будущих деловых партнеров. Я правильно понял, что, как его, Бражник дал тебе деньги под честное слово?

— Нет. Я написал расписку.

— Просто расписку?

— С гарантией. Что, если в срок сумма не будет возвращена, я оформляю на Володю свою квартиру и машину.

Последнее предложение было произнесено Андреем с явной неохотой и на пониженных тонах.

Белкин гоготнул:

— Ни-че-го… Человеческие отношения. Слышь, Гончар, дай мне три штуки на обед, в долг, под мою квартирку!

— Я полностью исключаю Володю…

— Исключай кого хочешь. Расписка была заверена?

— Да. У них рядом нотариальная контора. Володю там знают.

— Дружба, заверенная нотариально. Очень, очень дальновидно. Гончар, сейчас закончим, сбегаем в контору, скрепим наши дружеские отношения большой нотариальной печатью. Я хочу быть полностью уверенным в ваших ко мне чувствах. И всем буду говорить, что теперь Паша Гончаров — мой друг, вот мандат. Ничего, Андрюха, у вас дружба.

— Это формальность, не больше.

— Да, да, понимаю. Деньги он передал после нотариуса или в его присутствии?

— Мы пригласили его к Володе в офис.

— А говоришь, никого из посторонних не было. Н-да.

— Володя передал мне деньги, и мы расстались. Я заехал в валютник, поменял рубли на баксы и отвез их домой. Вот, собственно, и все. Сегодня я собирался ехать договариваться о помещении. У меня знакомый на складе.

— Опять знакомый. Кругом одни знакомые.

— Ничего не поделать. Бизнес.

Белкин достал чистый лист. Последующий час прошел в детальном изучении упомянутых Андреем знакомых, знакомых их знакомых, подробностей их сознательной жизни, в том числе и интимной, тонкостей характера и склонности к противоправным поступкам и бякам.

Утомившись, Володя передал эстафету Гончарову, а тот спустя еще час беседы — вышедшему из темноты соседней комнаты Казанцеву. Костик времени попусту не терял, восстанавливая там силы путем бесстыдного сна прямо на столе. Теперь за восстановление сил принялись коллеги.

Что касается полученной информации, то мнение у всех было одно: Белов — лох, из-за его глупости