«Которое, — сказал себе Фентон, — я считал 9 — м». Он кивнул.

— Вы вернулись из дворца Уайтхолл около половины девятого и направились в эту комнату. Без нескольких минут девять, поднимаясь по лестнице по какому-то делу, я встретил в коридоре Джудит Пэмфлин.

Каждое слово Джайлс, словно домовой, иллюстрировал тычком пальца.

— «Что ты здесь делаешь?»— спросил я, видя, как она топчется у двери вашей комнаты. «Мне нужно передать сэру Николасу важное сообщение от миледи», — ответила она. Хотя я колебался, помня ваш приказ не беспокоить вас, все же я разрешил ей войти. Вы помните, что она вам сказала?

— Большей частью, да.

Рыжая голова Джайлса подалась вперед, верхняя губа приподнялась, как у рыбы.

— Джудит Пэмфлин сказала вам следующее: «Миледи спрашивает, почему вы не пришли к ней после вашего возвращения». Это было правдой, ибо миледи, услышав ваши шаги на лестнице и любя вас, даже когда чувствовала приближение смерти…

Фентон открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его…

— …сказала именно это. Но вспомните, какими были следующие слова Джудит: «Она также просила…» Здесь Джудит Пэмфлин умолкла, так как вы положили руку на эфес шпаги. Резко выбранив ее за то, что она вошла в комнату миледи без разрешения, в то время как вы запретили ей входить туда, вы все же дали ей распоряжение…

Лицо Джайлса стало суровым.

— Вы велели ей, — продолжал он, — охранять миледи как следует, так как вы собирались выйти из дома, но вернуться до полуночи. А теперь вспомните, сэр! Видели ли вы когда-нибудь на лице этой женщины такое злое и безобразное выражение, как в тот момент?

Фентон кивнул.

— Да, я обратил на это внимание, — спокойно сказал он.

— И я тоже! Вы ушли из дома быстрее, чем я рассчитывал. Мне казалось, что вы больны, и я хотел удержать вас, но разве это возможно? Потом, вспомнив физиономию этой ведьмы, я совсем встревожился и поспешил в спальню миледи.

Ваша жена лежала на кровати, все еще в оранжево-голубом шелковом платье с бриллиантами. У нее была рвота — рядом с ней торчала Пэмфлин. Мне сразу стало ясно, что это снова мышьяк. А теперь слушайте, какие слова миледи вам не передала старая ведьма: «Попросите его прийти, ради Бога, потому что за ужином я приняла яд в пище или в вине, и только он может меня спасти!»

Джайлс сделал паузу и снова бросил быстрый взгляд на хозяина, словно боясь, что этот рассказ окажется для него слишком тяжким ударом.

Но Фентон оставался спокоен. Не то, что он не испытывал горя и боли, но они были скрыты такой крепкой броней, которая могла выдержать удар.

— Яд за ужином? — пробормотал он, наполовину обращаясь к самому себе. — Но ведь ужин был очень ранним. Симптомы должны были проявиться гораздо скорее, разве только Лидия спряталась у себя и молчала, пока я не вернулся из Уайтхолла.

— Именно так она и поступила, хозяин.

— Да, но ведь за ужином я ел ее пищу и пил ее вино!

— Вы забыли, что я присутствовал там и все слышал и видел.

— Видел?

— Вы, действительно, ели ее пищу. Но вы и свое вино почти не пили, а из ее кубка пригубили лишь однажды… Вы дрожите, сэр?

— Нет-нет! Продолжай!

— Увидев вашу жену, — продолжил рассказ Джайлс, — я сказал Джудит Пэмфлин: «Почему ты не передала хозяину все, что просила миледи?» Впервые я увидел ее улыбку. «Потому что, — ответила она, — я предпочитаю видеть миледи мертвой, нежели в его объятиях!» «Сэр Ник как-то называл тебе средства от этого яда. Назови их мне!» потребовал я. «Не могу их припомнить», — заявила она.

В этот момент Джайлс смертельно побледнел.

— Я обезумел, сэр! Я швырнул старую ведьму на пол и стал пинать ее ногами. Потом я поднял ее и ударил головой о дверь. Джудит не произнесла ни слова — лицо у этой фанатички было деревянным, как столбик этой кровати. Когда я повернулся к миледи, она потихоньку выскользнула из комнаты.

Никогда я не видел такой доброй и ласковой женщины, как ваша жена, сэр, даже когда ее мучили боли. Она бы улыбалась, если могла. «Я умираю, Джайлс, — сказала она мне. — Надо мной свершилось правосудие». Миледи сообщила мне и многое другое, хотя, как вы помните, раньше она мне не доверяла. Я сказал ей, что пошлю за врачом и пресвитерианским священником, зная о ее вере… — Джайлс искоса взглянул на Фентона. — «Никакой врач мне не поможет, — ответила миледи, — а если будете посылать за священником, то за англиканским. Вера моего мужа теперь и моя тоже».

Он сделал паузу.

— Вы что-то сказали, сэр?

— Я? Нет…

— Видит Бог, как мне трудно причинять вам боль, но есть еще одно обстоятельство, с которым я должен вас ознакомить. Когда у Джудит Пэмфлин было свободное время, она наблюдала за дверью спальни миледи.

— Да, я часто замечал это.

— Так вот, она заявила, что делая это вечером 10 июня, услышала, как ваша жена плачет и стонет. Войдя в комнату, которая оказалась незапертой, Джудит нашла вашу жену корчащейся от боли. Может это быть правдой?

— Да, — ответил Фентон. — За последнее время Лидия… моя жена и я часто входили и выходили из этой комнаты. Оставаясь одна, она больше не запирала дверь.

— И тем не менее, — продолжал Джайлс, — Джудит Пэмфлин могла дать миледи яд? Будучи старой няней вашей жены, она могла убедить ее выпить какое-нибудь отравленное питье?

Фентон попытался хладнокровно осмыслить ситуацию.

— Это возможно, — ответил он. — Но мышьяк — медленно действующий яд. Даже если Лидия приняла его за ужином, это должна быть огромная доза.

— Значит, это все-таки произошло за ужином! — процедил сквозь зубы Джайлс, — Но как это случилось, я не могу сказать. Черт возьми, я не так уж уверен в вине Джудит Пэмфлин! Я ненавижу эту женщину, и поэтому должен быть справедливым. Вот причина, по которой я не дал вам проткнуть ее шпагой, когда вы восемь дней назад вернулись домой полубезумный. Ведьма заперта в кухне с цепью вокруг запястий. Едва ли кому-нибудь, а мне и подавно, удастся удержать слуг от расправы с ней. Они бы растерзали ее только за то, что она позволила вам уйти из дома, не сказав, что миледи умирает. И слуги были бы не так уж неправы!

Джайлс глубоко вздохнул, как человек, облеченный властью, но не могущий ее использовать.

— Хозяин, — осведомился он, — что мне делать?

— Что касается Джудит Пэмфлин, — ответил Фентон, — то она меня мало заботит. Только не устраивайте ей никаких истязаний — я разберусь во всем и сообщу слугам. Но, Джайлс, ты же ничего мне не рассказал!

Джайлс казался ошеломленным.

— Ничего, сэр?

— Ничего о том, что произошло после того вечера, когда моя дорогая жена… обрела вечный покой.

— Ну, в качестве ответа на этот вопрос я могу использовать ваше же слово: ничего, — сказал Джайлс со своей прежней дерзостью.

— А врач? Магистрат? Ведь когда смерть происходит от яда…

— Этим я закончу свое повествование, — Джайлс вновь помрачнел. — Сначала прибыл священник — тихий, добрый человек. Потом явился врач — единственный, кого удалось найти в этот час. Его звали Ноддл, и голова у него полностью соответствовала фамилии116. Он вошел в комнату, важно тряся бородищей и помахивая тросточкой. Когда доктор прикоснулся к миледи,