— К тому же тебе следует привести себя в порядок, — не без оснований добавил он. — Не можешь же ты появиться дома с испачканными кровью руками и рукавами! В «Дьяволе» наверняка найдется кувшин воды.
— Бокал вина, — с достоинством заявил мистер Рив, — всегда улучшает пищеварение.
Таким образом, они отправились в таверну «Дьявол», где Фентон привел себя в порядок, насколько это оказалось возможным. Затем они двинулись в знаменитый «Лебедь»в Черинг-Кроссе. Усевшись за стол в шумной и грязной таверне, Джордж и мистер Рив были готовы приступить к делу. Однако Фентон чувствовал, что все еще не в состоянии пить ни вино, ни эль, и решил пойти на хитрость.
Рядом с его стулом на полу, вытянув ноги, сидел лохматый и пьяный уличный скрипач. Глаза его оставались открытыми, но двигаться он был уже не в состоянии. Каждый раз, когда буфетчик подавал новые кружки, Фентон тайком поворачивался и выливал свою прямо в рот скрипача, тут же автоматически открывавшийся. Как ни странно, в результате добавочной порции скрипач несколько протрезвел и, подняв с колен скрипку и смычок, запиликал с бешеной энергией.
Мистер Рив, пьяный, но сохраняющий достоинство, подыгрывал ему на лире. Все присутствующие в «Лебеде» принялись исполнять баллады, отличающиеся крайней непристойностью и обилием подробностей женской анатомии.
Джордж клялся шесть раз подряд, что пойдет с Фентоном на Пэлл-Молл и попросит Мег выйти за него замуж, как только выпьет еще одну кружку. В итоге, как вы можете догадаться, Джордж и мистер Рив свалились под стол в полном соответствии с обычаями того времени.
Фентон оплатил счет, с помощью двух буфетчиков усадил обоих в портшезы и, уже зная, что мистер Рив находится на попечении хозяйки «Восходящего солнца» на Ред-Лайон-Филдс, «весьма любезной и отзывчивой дамы лет шестидесяти», отправил носильщиков по двум разным адресам. Перед каждым портшезом, откуда доносился громкий храп, бежал мальчик с горящим факелом. Так как еще не совсем стемнело, грабителей едва ли приходилось опасаться.
Вслед за этим Фентон поспешил домой. У дверей стоял статный привратник в парике и с жезлом.
— Послушай… э-э…
— Меня зовут Сэм, сэр, — подсказал привратник и быстро начал докладывать новости. — Мадам Йорк уехала в карете с вещами менее часа назад. Счастлив сообщить вам, сэр, что ее милость ваша супруга чувствует себя лучше и много раз посылала за вами мисс Пэмфлин.
— Слава Богу! — промолвил Фентон, ощущая, как взволнованно сжимается его сердце.
Привратник поклонился.
— Я хотел бы знать, — продолжал Фентон, — сколько писем было отправлено отсюда сегодня.
— Четыре письма, сэр, — ответил Сэм, припомнив, сколько раз он разыскивая посыльного. — Одно от ее милости миссис Уиблер, портнихе из «Ла Бель Франс»в Ковент-Гардене. Второе от мадам Йорк капитану Дюроку на Чансери-Лейн. Третье от мистера Джайлса его брату на Олдгейт-Памп. Четвертое… хм!.. от кухарки Китти…
— Китти? Разве она умеет читать и писать?
— Никогда бы этого не подумал, — нахмурился Сэм. — Адрес был написан так скверно, что я не мог его разобрать и просто отдал письмо посыльному.
— Но это не могло произойти после полудня! Девчонка должна сидеть под охраной в моем кабинете…
— Нет, сэр, все письма были отправлены рано утром.
— Ладно, не имеет значения, — сказал Фентон и, когда Сэм торжественно распахнул двери, пробежал через зловонный нижний холл, вверх по лестнице и по коридору в комнату Лидии.
Пламя свечей затрепетало, когда он открыл дверь. Стены комнаты Лидии были увешаны гобеленами. В углах большой кровати торчали позолоченные Купидоны. Лидия, одетая в вечернее платье с низким вырезом, сидела на стуле перед золотым канделябром с пятью свечами с книгой на коленях.
Хотя молодая женщина провела трудное время, о чем свидетельствовали бледность и круги под глазами, она оставалась самой собой. Лидия раскрыла объятия. Фентон крепко прижал ее к себе, словно боясь, что она исчезнет.
— Дорогая, — заговорил он, когда Лидия слегка отодвинулась, внимательно глядя на него, — надеюсь, мое лечение тебя не слишком утомило?
— Нет, что ты! — Губы Лидии слегка дрогнули. — Только было немного неприятно, когда… — Смутившись, она умолкла и внезапно заметила состояние правого рукава Фентона. — О, Ник, ты…
— Что бы там ни было, Лидия, я, как видишь, вернулся невредимым.
— Я не сержусь на тебя — напротив, даже горжусь. Но я не думала… — Ее голос увял, словно от испуга.
В другом конце комнаты, повернувшись к ним спиной, стояла мисс Джудит Пэмфлин, занятая полировкой посуды.
Лидия поежилась. Бросив быстрый взгляд на Джудит, она прижалась губами к щеке Фентона, отодвинув парик, и прошептала:
— Эту ночь ты проведешь со мной, правда?
— И все другие тоже! — громко ответил он, целуя ее в губы.
Значит, подумал Фентон, она все еще боится своей пуританской няни. Этот страх нужно раздавить, как насекомое! Он выпрямился.
— Джудит Пэмфлин, — заговорил Фентон холодным и хлещущим, как хлыст, голосом. — Повернись и посмотри мне в лицо.
Мисс Пэмфлин, положив блюдо и тряпку на туалетный столик, медленно повернулась. Ее губы были плотно сжаты.
— Я предупреждал тебя, — продолжал Фентон, — что если ты станешь читать моей жене свои пуританские проповеди, то это будет иметь для тебя серьезные последствия. Ты опять занималась этим?
— Нет-нет! — воскликнула Лидия. — Я даже удивилась, что сегодня Джудит этого не делала. И вообще, несмотря на суровый вид, она добрая.
— Тогда ты поступила хорошо, — сказал Фентон неподвижной мисс Пэмфлин. — Не вздумай впредь читать ей свою мораль. А теперь уходи!
Мисс Пэмфлин вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
— Дорогая, — мягко заговорил Фентон, — Ты не должна позволять этим людям запугивать тебя ядовитым вздором! А сейчас у меня есть дело со слугами…
— Да, я знаю. Ник, дорогой, я хотела спросить…
— Я вернусь, как только смогу, и останусь с тобой!
Тем не менее Фентон только через две минуты смог оторваться от Лидии и покинуть комнату. Спустившись вниз, он направился в кабинет.
Освещенная тремя свечами в серебряном канделябре над резным комодом с головами сатиров, комната казалась такой же, какой была утром. Большой Том теперь лежал на спине у потухшего камина и шумно храпел. Нэн Кертис, судомойка в чепчике, дремала в кресле, склонив голову набок. Однако у комода, по краям которого стояли Китти Софткавер и Джайлс Коллинс, ощущалась атмосфера смертельной ненависти.
— Прошу у всех прощения, — заговорил Фентон, — за то, что задержался дольше, чем рассчитывал. Джайлс, не было никаких неприятностей?
Джайлс, бледный и твердо сжимающий челюсти, поигрывал кошкой-девятихвосткой.
— Сэр, — ответил он, — они потребовали есть и пить, поэтому я на свою ответственность распорядился подать холодное мясо и эль.
— Отлично! У вас имеются жалобы?
Он посмотрел на остальных. Нэн Кертис, проснувшаяся при его первых словах, разбудила Большого Тома, пнув его войлочной туфлей. Оба вскочили.
Китти, прищурившись, склонилась на комод, скрестив руки на груди, которая высоко вздымалась, несомненно, от переполнявшей ее злобы; пламя свечей играло в рыжих волосах, ресницы отбрасывали
