это фсбэшники языческих времён. Кому, по-твоему, сподручней бороться с вампирами, ведьмами и чародеями, нашим фсбэшникам, которые в магии ни бельмеса не понимают, или Вадиму, который века на упырях специализируется.
– Да ты пойми, чудак-человек, – вскинулся Царевич, – они же сказочные персонажи, в крайнем случае, исторические, то есть давно и надёжно умершие, какое отношение они могут иметь к ФСБ Российской Федерации?
Царевича до глубины души возмутило Кляевское легковерие и скудоумие. Взрослый человек, а не понимает самых очевидных вещей. Получил насквозь фальшивую бумажку и теперь вцепился в неё как младенец в погремушку. Ну не может писатель Иван Царевич в одночасье стать майором ФСБ, и никакие липовые бумажки этой ситуации изменить не в состоянии. – А оборотнем ты можешь быть, Ванька, а жеребцом, а королевичем Жаном? – Но это же всё фантомы, Васька, как ты этого не понимаешь!
– Всё я понимаю, Царевич. Фантомы! Родина прикажет тебе стать майором, и станешь, никуда не денешься. А то, понимаешь, все в упыри норовят, в вурдалаки, в вампиры, чтобы кровь сосать у трудового народа. А как за руку их гадов схватишь, так сразу – мы фантомы. С нас спросу нет. А вот и есть спрос, Царевич, и ещё какой спрос, можешь мне поверить. Белые Волки, это, брат, контора на все времена и на все миры, реальные и воображаемые. Не знаю, то ли наши фсбэшники в Белых Волках служат, то ли Белые Волки числятся нашими фсбэшниками, но можешь не сомневаться, что в списках Конторы мы с тобой значимся, и на любой запрос ответ будет получен положительный.
– Откуда ты знаешь? – спросил Царевич, поражённый уверенным тоном Кляева. – Так я ведь три дня среди этих ребят толокся, пока ты в подвале на сексуальные фантазии исходил. Не скажу, что всё там у них не понял, но видел я такое, что никакой писатель не придумает. Разумеется, с меня взяли подписку о неразглашении.
Если судить по Васькиному лицу, то, похоже, он не врал, хотя, не исключено, что искренне заблуждался. Надо же придумать: Контора, Белые Волки. Хотя, если раскинуть мозгами, откуда-то же взялся Вадим Матёрый. Ведь никаких Белых Волков в романах Царевича не было, он сам, а точнее его лирический герой, вершил там суд и расправу над нечистой силой и одаривал всяческими благами тех, кто, по его мнению, этого заслуживал. Какое-то дикое стечение обстоятельств привело к тому, что герои писателя Ивана Царевича стали обретать плоть и кровь. Иван винил в этом самого себя, своё необузданное воображение и тот литературный приём, с помощью которого он стал наделять сказочных персонажей чертами реально существующих людей. С другой стороны, по иному ведь и быть не могло, в том смысле, что писателю неоткуда больше черпать образы, как из реальной жизни. Любой созданный воображением писателя герой, хоть положительный, хоть отрицательный, просто не может не нести в себе черты людей реальных. И вся эта нечисть появилась на страницах его романов только потому, что и в реальной жизни бал стали править люди, мягко говоря, невысоких моральных качеств. И уж в этих-то проявлениях явного аморализма вряд ли можно обвинять Царевича. Как нельзя его обвинять и в том, что он единственный писатель в России. Писатели были, есть и будут. И пока существует реальное зло, будет и зло виртуальное. Но если есть связь между реальным человеком и образом, где последний играет подчинённую, зависимую роль, то почему не предположить, что существует и связь обратная, когда образы начинают диктовать реальному человеку свою волю. И надо полагать, возникла эта обратная связь не вчера. И если с реальными преступниками можно бороться, то что же делать с виртуальными образами, которые начинают диктовать людям нормы поведения, весьма далёкие от норм морали. Как прикажете бороться с неуловимыми виртуальными преступниками, которые неподвластны российским законам? Конечно, можно поприжать, а то и просто извести писателей, но, во-первых, всех не перевешаешь, а во-вторых, быть может, без этой прямой /человек-образ/ и обратной /образ-человек/ связи вообще невозможно функционирование общества. Ведь распадается связь времён. Настоящее, потерявшее прошлое, даже в мифологической его составляющей, теряет надежду на будущее. Отсюда вывод: человечество должно обладать способами борьбы не только в мире реальном, но и в мире виртуальном. И Белые Волки вполне могут быть инструментом этой борьбы. Правда, не совсем понятно, с какой такой стати Царевич с Кляевым были внесены в списки Конторы да ещё в столь пристойном майорском звании?
В конце концов, на месте шефа Конторы, кем бы он там ни был, смертным или бессмертным, Царевич учинил бы спрос с легкомысленного писаки, по вине которого началась вся эта катавасия с метаморфозами. Одно из двух: либо спрос с Царевича предполагается по завершению дела, либо дело вовсе не в Иване и подобные метаморфозы случаются часто, и в Конторе не хватает кадров, чтобы с этим бороться. Но если справедлив второй вариант, то значит мы на пороге конца Света, с вселенской разборкой между чистыми и нечистыми. Не исключено, правда, что разборка эта вечная, и, следовательно, люди, так или иначе в неё ввязавшиеся демобилизации не подлежат. Подобная перспектива не то чтобы ужаснула новоявленного майора ФСБ, но заставила его призадуматься. Как истинный либерал Царевич органы не любил, правда Контора, о которой вскольз упомянул Кляев, вряд ли занималась политическими распрями, по той простой причине, что границу между Добром и Злом по идеологическому принципу пытались провести многие, но никому это пока не удалось и вряд ли удастся, а будущем, значит Контору в первую очередь должны волновать принципы моральные, ибо именно они являются сутью Добра, а их отрицание неизбежно приводит вас в лагерь Зла. Не то, чтобы Царевич был завзятым моралистом, но особо крупных подлостей за ним не числилось. В любом случае на стороне сил Зла он мог оказаться только по недоразумению, тогда как пребывание в майорах вселенской службы по защите Добра ему бы даже польстило.
Пока Царевич решал сложные философские и морально-этические проблемы, не ведающий сомнений майор Кляев домчал его до бастиона Зла, в котором пребывал в мучительных раздумьях мафиози Костенко.
– Прокололись мы с этими фсбэшными корочками, – вздохнул Царевич, окидывая озабоченным взором чужие хоромы. – Леонид Петрович не рискнёт теперь идти с нами на сделку.
– По-твоему, лучше было бы сейчас куковать на нарах, – обиделся Кляев. – К тому же вряд ли милицейские начальники при нынешнем раскладе сил в верхах осмелятся крышевать Костенко от ФСБ. Это уж совсем надо без головы быть.
В Васькиных словах был, конечно, свой резон, но дело-то тут не в крышеваниии, а в простой утечке информации. Для Костенко достаточно было намека, что в лице писателя и пролетария его пасут спецслужбы, как он сразу же спрячет все хвосты.
В Костенковском доме агентов Конторы уже ждали и встретили с отменной любезностью. На круглом лице мафиози была старательно приклеена добродушнейшая из улыбок, которая, впрочем, никак не вязалась с озабоченными глазами. Ираиды в комнате не было, что нисколько не огорчило Царевича. Зато присутствовал Валерка Бердов с синяком, но теперь уже под правым глазом. То ли известный писатель заменял мафиози боксёрскую грушу, то ли его старательно гримировали перед тем, как представить пред очи коллеге по писательскому цеху. Бердов за последние дни здорово спал с лица и тела, что, на взгляд Ивана, пошло ему только на пользу.
– После некоторых раздумий, – начал без предисловий Леонид Петрович, – я решил принять ваше предложение, во всяком случае, частично.
– Что значит, частично?! – возмутился Кляев. – Я готов вам отдать золотого барана и Киндеряев замок, но десять процентов от реализации молодильных яблок, это слишком много.
– Ну, знаете ли, Леонид Петрович, – возмутился Царевич. – Это же просто смешно. Киндеряев замок и без того в руках ведьмы Вероники, а что до барана, то он нужен не нам, а аргонавтам Язона. Выходит, мы должны на вас даром ноги бить. – Ну, хорошо, – со скрипом предложил Костенко, – три процента. Поймите же, господа, у меня компаньоны. – А что они могут, ваши компаньоны, – возмутился Царевич. – Без нашей помощи у вас нет никаких шансов. Я вообще считаю, что при нынешнем раскладе нет смысла суетиться менее чем за сорок процентов.
– Но позвольте, – взорвался прижимистый мафиози. – Это же грабеж среди бела дня. – Я вам удивляюсь, Леонид Петрович, – всплеснул руками Царевич. – Сидите в абсолютном минусе без сил, без средств, да ещё и пытаетесь ставить условия людям, которые способны вам помочь. Если бы не баран Роман, который так понравился нашему союзнику Язону, мы бы вообще не стали с вами связываться.
– Сил у меня хватит, чтобы стереть вас в порошок, господа хорошие, – взъярился мафиози. – Вы ещё не знаете, с кем связались. Меня прикрывают люди из федерального центра.
– Нас побить, побить хотели, нас побить пытались, а мы тоже не сидели, того дожидались, – пропел Кляев.
– Шестьдесят процентов, – в очередной раз повысил ставку Царевич. – Мы ведь тоже не сироты, Леонид Пётрович, и подтверждение этому вы можете найти у ваших осведомителей в УВД.
Царевич решил играть ва-банк, ибо ничего другого в создавшейся ситуации ему не оставалось.
– Ваши документы фальшивые, – не очень уверенно возразил Костенко, чем окончательно убедил Царевича в правильности выбранной тактики. Мафиози был уже в курсе случившегося на дороге с милицейскими витязями конфуза. – А шкуры, – хмыкнул Кляев, – они, по-твоему, тоже липовые?
– Вы работаете на Матёрого? – прищурился Киндеряй.
– Если бы мы работали на Матерого, то с какой стати мы с тобой стали бы договариваться о дележе добычи. Цель Матёрого – прихлопнуть контрабанду, и тебе она хорошо известна, Леонид Петрович.
– Вы блефуете, – оскалился мафиози. – Я вас выведу на чистую воду. Ты здорово рискуешь, Царевич, и рискуешь головой. А этого твоего шоферюгу я на куски порву.
– Попрошу не оскорблять, – рявкнул неожиданно даже для Ивана Кляев. – Я тебе не шоферюга, а лорд Базиль, а это королевич Жан, наследник престола Беохотии, одного из самых могущественных королевств из всех существующих во вселенной.
Костенко открыл рот, потом закрыл его. Лицо Валерки Бердова пошло красными пятнами. Царевич, мягко говоря, тоже был удивлён Васькиным выпадом, но хранил подобающее случаю высокомерное молчание. В конце концов, когда вас аттестуют столь высокопарно, то вам остаётся только щёки надувать да напрягать мозги в поисках выхода из дурацкого положения, в которое вас столь неосторожно поставили. Конечно, Костенко не настолько глуп, чтобы поверить в Кляевский бред и опомнившись от чужой наглости, он немедленно потребует доказательств, а Ваське крыть это требование будет нечем. Придется быстренько уносить ноги из логова зверя, и хорошо, если дело обойдётся без стрельбы.
Костенко, наконец, обрёл себя и захохотал, хлопая ладонями по ляжкам. Валерка Бердов тоже расплылся в снисходительной улыбке интеллигента простившего пролетарию его неудачную попытку прорваться с суконным рылом в калашный ряд.
– Я знаком с Иваном Царевичем вот уже почти двадцать лет, – сказал Бердов. – Ты погорячился, Василий.
– А я знаю королевича Жана чуть не с самого рождения, – усмехнулся Кляев. – И что с того? Ты ведь вообще близорукий, Валерий. Десять лет прожил с женщиной, даже не подозревая, что женился на Семирамиде. И в Шараеве ни ты, ни Киндеряй не сумели раскусить одного из величайших чародеев и магов всех времён и миров Магона – Сан Саныч чародей? – Костенко от удивления даже оборвал смех. – Разумеется, – подтвердил Царевич, решивший, что сейчас не время отмалчиваться, – Неужели ты думаешь, что сам Кощей Бессмертный пошёл бы на серьёзную сделку с провинциальным издателем и мелким бизнесменом. А здравый смысл, а профессиональная гордость злодея, наконец.
– Но он же в КПСС состоял, – привёл последний и довольно хиленький довод в пользу Шараева мафиози.
– Я тебя умоляю, Леонид Петрович, а кто у нас в ней не состоял, – ухмыльнулся Иван. – А потом, почему ты можешь быть чародеем Киндеряем, а Сан Саныч не может быть великим магом?
– Но я ведь стал чародеем недавно, можно сказать на днях. – Все когда-нибудь начинают, – пожал плечами Васька. – Одни начинают на днях, другие за три
