Жрец быстро поклонился и вышел.
Брахма изучал Сэма; тот был одет в темные рейтузы, небесно-голубую камизу, зелено-голубой тюрбан Симлы, к поясу из потемневших железных колец были привешены пустые ножны.
В свою очередь, и Сэм разглядывал своего визави, чей силуэт четко вырисовывался на черном фоне; одет он был в костюм из тончайшей кольчуги, на который накинул сверху щегольский плащ, сколотый на груди брошью с огненным опалом. Голову Брахмы венчала пурпурная корона, усеянная пульсирующими аметистами, а в правой руке он сжимал скипетр, украшенный девятью приносящими счастье самоцветами. Глаза – два темных пятна на темном лице. Нежные звуки вины разносились вокруг него.
– Сэм? – сказал он. Сэм кивнул.
– Пытаюсь догадаться, кто ты на самом деле, Великий Брахма. Должен сознаться, что мне это не удается.
– Так и должно быть, – сказал Брахма, – если кому-то суждено быть богом, который был, есть и будет всегда.
– Красивое одеяние ты носишь, – заметил Сэм. – Просто очаровательное.
– Спасибо. Мне трудно поверить, что ты все еще жив. По справкам ты уже лет пятьдесят не требовал нового тела. Это весьма рискованно.
Сэм пожал плечами:
– Жизнь полна риска…
– Согласен, – сказал Брахма. – Прошу, возьми стул и садись. Устраивайся поудобнее.
Сэм так и сделал, а когда он опять посмотрел на экран, Брахма восседал на высоком троне, вырезанном из красного мрамора, над ним пламенел раскрытый зонт.
– Выглядит не слишком-то удобным, – заметил Сэм.
– Сиденье с поролоном, – улыбаясь, ответил бог – Если хочешь, кури.
– Спасибо, – Сэм вытащил из привешенного к поясу кисета трубку, набил ее табаком, тщательно умял и закурил.
– Что же ты делал все это время, – спросил бог, – соскочив с насеста Небес?
– Взращивал свои собственные сады, – сказал Сэм.
– Мы могли бы использовать тебя здесь, – сказал Брахма, – в нашем гидропонном департаменте. Что касается этого, может быть, еще могли бы. Расскажи мне о своем пребывании среди людей.
– Охота на тигров, пограничные споры с соседними царствами, поддержание высокого морального духа в гареме, немножко ботанических штудий – все в таком роде, жизнь в ее банальности, – неспешно поведал Сэм. – Теперь силы мои на исходе, и я опять взыскую свою юность. Но чтобы вновь стать молодым, как я понимаю, мне придется подвергнуться промывке мозгов? Так?
– В некотором роде, – признал Брахма.
– Могу я полюбопытствовать, с какой целью?
– Неправедный ослабнет, праведный окрепнет, – изрек, улыбаясь, бог.
– Предположим, я неправеден, – спросил Сэм, – каким образом я ослабею?
– Колесо сансары повернется для тебя вниз: тебе придется отрабатывать бремя своей кармы в низшей форме.
– А у тебя под рукой нет данных – процента тех, кто идет вниз, и тех, кто идет вверх?
– Надеюсь, ты не подумаешь, что я не всемогущ, – сказал, прикрывая скипетром зевок, Брахма, – если я признаюсь, что подзабыл эти данные.
Сэм хмыкнул.
– Ты сказал, что вам в Небесном Граде нужен садовник.
– Да, – подтвердил Брахма. – Уж не намерен ли ты обратиться к нам за работой?
– Не знаю, – сказал Сэм. – Может быть.
– Что означает – может быть и нет, – уточнил его собеседник.
– Да, может быть и нет, – согласился Сэм. – Что касается человеческого разума, то в былые дни не было этого невразумительного перетягивания каната. Если кто-то из Первых желал возродиться – он платил за тело и его обслуживали.
– Мы живем уже не в былые дни. Сэм. На пороге новая эпоха.
– Можно – почти что – подумать, что вы стремитесь устранить всех Первых, которые не выстроились у вас за спиной.
– В пантеоне комнаты есть для многих, Сэм. Есть ниша и для тебя, если ты решишь заявить о своих на нее правах.
– А если нет?
– Тогда наводи справки о своем теле в Палате Кармы.
– А если я выбираю божественность?
– Мозг твой зондировать не будут. Хозяевам посоветуют обслужить тебя быстро и отменно. Будет послана летательная машина, чтобы доставить тебя на Небеса.
– Все это наводит на некоторые размышления, – сказал Сэм. – Я люблю этот мир, хотя он и погряз в темноте средневековья. С другой стороны, любовь эта ничуть не поможет мне насладиться объектами моего желания, если мне будет предписано умереть подлинной смертью или принять образ обезьяны и скитаться в джунглях. Но не очень-то мне любо и то искусственное совершенство, которое процветало на Небесах, когда я в последний раз посетил их. Подожди, будь любезен, чуть-чуть, я поразмышляю.
– В моих глазах твоя нерешительность является просто наглостью, – сказал Брахма. – Тебе только что сделали такое предложение…
– Да-да, и в моих, наверное, она выглядела бы так же, если бы мы поменялись местами. Но если бы я был Богом, а ты – мною, ей-богу, я бы помолчал немного, пока человек принимает самое важное свое решение за и про свою жизнь.
– Сэм, ты чудовищный торгаш! Кто еще заставлял бы меня ждать, когда на чашу весов брошено его бессмертие? Уж не собираешься ли ты торговаться – со мной?
– Ну да, я же потомственный торговец ящерами – и я страшно хочу кое-чего.
– Что же это может быть?
– Ответы на несколько вопросов, которые преследуют меня вот уже некоторое время.
– К примеру..?
– Как тебе ведомо, я перестал посещать собрания старого Совета более сотни лет тому назад, ибо они превратились в длиннющие заседания, рассчитанные так, чтобы отсрочить принятие решений, и стали главным образом поводом для Празднества Первых. Нынче я не имею ничего против праздников. По правде говоря, века полтора я являлся на них только для того, чтобы еще разок хлебнуть добротного земного зелья. Но я чувствовал, что мы должны сделать что-то с пассажирами, равно как и с отпрысками наших многочисленных тел, а не бросать их на произвол судьбы в этом порочном мире, где они неминуемо превратятся в дикарей. Я чувствовал, что мы, команда, должны им помочь, обеспечить их преимуществами сохраненной нами технологии, а не выстраивать себе неприступный рай, используя мир в качестве комбинации охотничьих угодий и борделя. И вот я давно пытаюсь понять, почему это не было сделано. Это был бы, кажется, честный и справедливый путь управлять миром.
– Я делаю отсюда вывод, что ты акселерист.
– Нет, – сказал Сэм, – просто любопытствующий, Я любопытен, вот единственная причина.
– Тогда, отвечая на твой вопрос, – заговорил Брахма, – скажу, что причиной этому – то, что они не готовы. Если бы мы начали действовать сразу – да, тогда это могло сработать. Но нам поначалу было все равно. Потом, когда возник этот вопрос, мы разделились. Слишком много прошло времени. Они не готовы и не будут готовы еще много веков. Если их на настоящем этапе снабдить развитой технологией, это приведет к неминуемым войнам, которые уничтожат и те начинания, которые они уже претворили в жизнь. Они зашли далеко. Они дали толчок цивилизации по образу и подобию своих древних праотцов. Но они еще дети, и как дети они бы играли с нашими дарами и обжигались бы на них. Они и есть наши дети, дети наших давным-давно мертвых Первых тел, и вторых, и третьих, и неизвестно скольких еще – и отсюда наша родительская за них ответственность. Мы должны не допустить, чтобы они стали акселератами, чтобы ускорение их развития привело к индустриальной революции и уничтожило тем самым первое стабильное общество на этой планете. Наши отцовские функции легче всего выполнять, руководя ими, как мы это и