двенадцать рабочих специальностей, продолжать играть за сборную города по волейболу. И так совпало, что как раз ровно через год в Куйбышеве проходили зональные соревнования. Мы созвонились. Она очень волновалась, я даже голос её еле узнал. Я, конечно, тоже переживал, но был настроен даже весело. Договорились встретиться на главной площади города во столько-то часов.
На этой площади находилась гостиница, в которой мы жили во время соревнований. И вот, выйдя из гостиницы, я увидел её на площади. Сердце готово было вырваться от нахлынувших чувств, я поглядел на неё, и мне все стало ясно — мы будем теперь вместе всю жизнь. Провели мы весь вечер и всю ночь, гуляя, говорили друг другу о многом-многом. Вспоминали и студенческие времена, и то, что произошло за год. Хотелось слушать и слушать любимого человека, смотреть на него день и ночь, просто молчать, потому что и так, без слов, все было понятно.
Вся дальнейшая жизнь показала, что это была судьба. Это был именно тот выбор — один из тысячи. Ная приняла меня и полюбила таким, каким я был, упрямым, колючим, и конечно, ей было со мной не так просто. Ну, а про себя я не говорю: полюбил её, мягкую, нежную, добрую — на всю жизнь.
Приехали мы в Свердловск, собрались в комнатке общежития, где я жил, с группой институтских ребят и девчат и объявили всем, что решили пожениться. А перед этим сходили в загс Верх-Исетского района. Тогда не было какой-то предварительной заявки на регистрацию — пришли со свидетелями, зарегистрировались и вернулись домой.
Так получилось, что в институте, особенно в последние годы, когда свадеб было много, я был одним из главных организаторов так называемых комсомольских свадеб, которые устраивались обычно в столовой общежития: шумные, весёлые, интересные, с выдумками. Так что я стоял как бы у истоков рождения многих семей. И вот, все мои друзья объединились и решили, так сказать,«отомстить» и сделали очень весёлую комсомольскую свадьбу. Организовали её в Доме крестьянина, съехались на неё ребята и девчата со всей страны, многие ведь уже уехали работать в другие города. Это была настоящая свадьба, на которой было примерно полтораста человек. Чего только ребята не напридумывали, особенно Юра Сердюков, Серёжа Пальгов, Миша Карасик, да и другие мои друзья. Они сделали все, чтобы эту свадьбу мы запомнили на всю жизнь, ребята сочинили целую оду, подарили нам смешную самодельную газету, какие-то весёлые плакаты, другие забавные сюрпризы. К сожалению, эти прекрасные подарки сохранить не удалось, они затерялись со временем. Жаль.
Свадьба гуляла всю ночь. Но это, оказалось, не все. Мои родственники стали требовать ещё одну свадьбу, поскольку в Доме крестьянина далеко не всем хватило места, там, главным образом, собралась молодёжь. Провели свадьбу для родственников. Приехали в Оренбург, а там уже родные Наи тоже требуют свадьбу, третью по счёту. А семья у неё настоящая, крестьянская, со старыми традициями в доме. Сыграли и там, человек, на тридцать, у неё в доме. У родителей Наи был частный небольшой домик с огородом, прямо в городе.
Несколько дней мы пробыли в родительском доме, вечером сидели на крылечке, оно выходило на большую поляну, разговаривали, мечтали — мечтали о будущем, о том, как сложится наша жизнь, о разном…
А потом вместе со мной она вернулась в Свердловск, стала работать в институте Водоканалпроект и проработала в этой организации свыше 29 лет, была главным инженером проекта, руководила группой. Человек добросовестный, коллеги, с которыми она работала, уважали её, и работалось ей как-то легче, чем мне, по крайней мере, мне так казалось.
Меньше, чем через год отвёз жену в роддом. Хотел, конечно парня, а родилась дочь. Но я был доволен, назвали девочку Леной. Были с ребятами около роддома, кидали в окно цветы. Потом вернулись в общежитие, отметили это событие, ужин был весёлый. Через два года с небольшим опять повёз Наю в роддом. Хотя я человек не суеверный, но выполнил все обычаи, какие требовали от меня знатоки: и топор под подушку положил, и фуражку. Мои друзья, специалисты по обычаям, говорили, что теперь точно родится мальчик. Но не помогли все проверенные приметы, родилась ещё одна дочка — Татьяна. Очень мягкий, улыбчивый ребёнок, по характеру, пожалуй, больше в мать, а старшая — в меня.
Я, честно признаюсь, подробности того времени не помню. Как они пошли, как заговорили, как в редкие минуты я их пытался воспитывать, поскольку работал чуть ли не сутками, и встречались мы только в воскресенье, во второй половине дня, у нас был общий обед. А когда дочки стали постарше, мы устраивали себе праздники и ходили обедать в ресторан, чем доставляли им огромную радость. Днём в ресторане «Большой Урал» народу обычно было мало. Мы заказывали обед с мороженым, что для Ленки и Танюхи было особенно важно.
Вроде я их и не воспитывал специально, но относились ко мне девчонки как-то по-особенному, ласково и нежно, им хотелось сделать так, чтобы я был доволен. Обе учились на пятёрки, я им сразу сказал, когда они в школу пошли, что четвёрка — это не оценка. Обе старались и, в общем, каких-то особых забот в их воспитании не было. Конечно, возникали трудности чисто житейские, иногда не хватало того, другого, третьего, были бессонные ночи, когда кто-то болел, — но это обычная, нормальная жизнь.
Отпуск мы всегда с женой проводили вместе, всю жизнь. Однажды, помню, я уехал в Кисловодск один, девочек брать с собой ещё было рано. Ная осталась с ними. Но уже через пять дней я шлю телеграмму: «Немедленно выезжайте, не могу». Ная как-то пристроила девчонок, прилетела. И я сразу успокоился, а то места себе не находил. Сняли мы частную квартиру для Наи, и опять были все время вместе. Когда дочкам стало по 6 и 8 лет, мы все вчетвером провели отпуск в лесу, на берегу озера, в палатке. Пожалуй, это был самый лучший, запоминающийся отдых.
Или, когда дети уже были постарше, мы отправились на теплоходе по Каме, Волге, а потом остановились в Геленджике и устроили там палаточный городок. Говорят, что я редко улыбаюсь — может быть, это так, хотя я по натуре оптимист. А иногда я думаю, что в молодые годы я, как главный заводила, так много смеялся, что весь высмеялся. Но до сих пор помню, когда мы проводили отпуск вот так, дикарями — с утра до поздней ночи стоял смех и хохот, мы все время придумывали какие-то юморины, викторины, розыгрыши и прочее. То был настоящий отдых, психологическое расслабление. И это совсем не тот отдых, который я теперь имею, когда чуть ли не с первого дня отпуска все время думаю о работе, о работе, о работе…
Когда девочки учились в школе, я ни разу не был на родительских собраниях, ни у той, ни у другой. После школы Лена поступила в Уральский политехнический, закончила строительный факультет, пошла по стопам отца. Сейчас она работает на строительной выставке. А младшая — нет, она мечтала о математике, кибернетике и, закончив школу, решила ехать в Москву, поступать в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики. Я Таню не отговаривал, хотя жена сильно переживала, даже плакала, говорила, что одной ей в Москве будет тяжело. Но тем не менее дочь, несмотря на свой мягкий характер, оказалась настойчивой, упорной. В общем, она поступила. Жила в общежитии, я в Москву приезжал довольно часто по служебным делам, останавливался в гостинице, поэтому мы все время с ней виделись. Она приходила ко мне в гостиницу, я был у них в общежитии. Однажды принёс и подарил им целую коробку посуды, перезнакомился со' всеми Татьяиными друзьями, хорошие ребята. После окончания учёбы Татьяну оставили работать в Москве на одном предприятии, она сейчас занимается большими машинами, связана с программированием, с решением сложных задач. Так что то, о чем она мечтала, осуществилось, и, мне кажется, она довольна.
Стала встречаться с одним парнем. Пригласила его домой, чтобы мы тоже познакомились с ним. Ну, Наина, конечно, после встречи говорит: скажи своё слово! Я говорю: нет, не я женюсь, а дочь, пусть она и решает, никаких советов давать не буду. Я и не давал ни той, ни другой.
Лена познакомилась с Валерой Окуловым, который работал в Свердловске штурманом на самолётах. А Татьяна подружилась с Лёшей Дьяченко, ну, и в конце концов, полюбили друг друга. Оба зятя очень хорошие парни. И хотя они не называют меня отцом, тем не менее, я считаю мужей своих дочерей и своими детьми тоже — мы все вместе теперь одна большая семья. В обеих молодых семьях сложились прекрасные, добрые, уважительные отношения. Мне кажется, можно им искренне позавидовать. Сначала у Лены родилась Катя, внучка моя. А затем у Тани — Борис. Борису оставили нашу фамилию — Ельцин. Что ж, я только благодарен за это ребятам. Теперь на свете есть два Бориса Ельцина, и младший — мой внук.
Потом у Лены родилась ещё одна дочка, Машенька — милый, ласковый ребёнок. Катька другая — живчик, бойкая, острая. Борька тоже боевой, сразу стал заниматься спортом, уже в семь лет — заиграл в
