говоривших по-русски (якобы учились в Москве). Они предложили мне прийти на одну улицу вечером — сказали, что поедут в Геную и могут подвезти.

Естественно, я туда не пошел. Главное правило безопасности в путешествиях по Европе — держаться подальше от соотечественников и вообще людей, говорящих по-русски. В девяти случаях из десяти это гастролирующие жулики, шакалящие бродяги или еще кто-то в этом роде. Лучше всего вообще не подавать виду, что знаешь какие-либо языки, кроме английского (и то не всегда).

Милан — большой город: все интересные места можно посмотреть за час, а выходить к месту, где можно голосовать, пришлось весь вечер. Хорошо еще, что дорожных указателей полно — из любой точки можно легко найти путь к нужному шоссе.

Наконец добрел до altstacione — системы турникетов, на которых с шоферов собирают деньги за проезд по платной автостраде. Машин уже не было, так что я проспал в будке контролера до рассвета, а потом укатил в Геную и оттуда — в Пизу. Началась самая интересная часть страны, где каждый город — словно музей под открытым небом. До сих пор все виденные мной страны Европы были скорее похожи друг на друга, чем различны. Италия не похожа ни на что. Маленькая Пиза и соседняя Флоренция настолько очаровательны, что кажется, будто их построили не для жителей, а исключительно для красоты.

Обойдя Флоренцию и галерею Уффици, я в несколько ошалевшем состоянии поехал электричкой в Перуджу — некогда столицу этрусков, а ныне крошечный городишко на вершине высокого холма. Дожидаясь рассвета, я сделал эпохальное открытие, которому суждено было изменить весь мой образ жизни на время путешествия.

Оказалось, что есть поезда, которые подаются к перрону поздно вечером, а отправляются утром. Если не зажигать свет в купе, в них можно поспать в тишине, комфорте и уюте. Из сотен ночующих на вокзалах Европы арабов, негров, славян и прочих бомжей, которых каждую ночь выгоняют на холод на время уборки, воспользоваться вагоном не догадывается никто — мне действительно есть, чем гордиться!

Перуджа — один из самых прелестных городков, какие я видел за все время.

Интересно, что ни одна из бесчисленных московских компаний, организующих туры в Италию, даже не подозревает о существовании этого похожего на волшебную игрушку маленького чуда.

А потом — Рим. Сумасшедший город, наполненный смогом, ревом мотоциклов, толпами туристов, куполами соборов, древними колоннами и сонной полицией. Развалины Императорского Рима меня несколько разочаровали — время не оставило ни одного более или менее целого здания, кроме Пантеона и отчасти Колизея. Зато лабиринт средневековых кварталов так хорош, что по нему можно слоняться часами, не чувствуя усталости. Среди фонтанов и дворцов прячутся древние церквушки и статуи. Иногда среди десятков скульптур одна вдруг чем-то задерживает на себе взгляд — словно живой человек, притворившийся мраморным. Почему-то это всегда оказывается какая-нибудь из работ Микеланджело.

Развалины водопровода и Аппиевой дороги (той самой, вдоль которой распяли участников восстания Спартака), а также современное шоссе и железнодорожная ветка связывают центр города с кратерным озером Альбано, расположенным на соседней горе. Когда-то здесь отдыхали патриции, и в наши дни озеро все так же окружено шикарными виллами. Я нашел укромное местечко под скалой и едва успел расстелить спальный мешок, как рядом затормозил роскошный «кадиллак». Из него вышел абориген с огромным свертком в руках.

— Ты что здесь делаешь? — спросил он.

— Сплю, — ответил я, приготовившись к неприятностям.

— Возьми, пожалуйста, — он протянул мне сверток и быстро уехал.

В свертке оказался циклопических размеров кулич, невероятно вкусный. Всю ночь я отщипывал от него по кусочку, и только к утру добил.

Вернувшись в Рим, посмотрел музеи Ватикана, погулял еще немного по улицам города и уехал дальше на юг. Через изумрудные горы и просторные долины Италии проложены великолепные автострады, некоторые из которых — сплошное чередование мостов и туннелей. Местные жители гоняют по ним на сумасшедшей скорости, прослушивая на всякий случай переговоры дорожной полиции с помощью специальных приемничков.

Кататься по этим дорогам — ни с чем не сравнимое удовольствие. Когда добираешься до очередного города, прямо-таки обидно, что «полет» так быстро кончился. Иногда на обочинах замечаешь молоденьких девчонок-проституток. Из всех известных мне стран только здесь они бывают по-настоящему красивыми. Некоторые такие симпатичные, что хочется дать им денег просто так — может быть, они на это и рассчитывают.

В Неаполе смотреть особо не на что, кроме раннехристианских катакомб и Флегрейских полей — группы фумарол и сольфатар в старых кратерах. Любое из фумарольных полей Камчатки гораздо эффектней. Тем же вечером добрался до городка Эрколано на берегу моря под Везувием, переночевал в чьей-то яхте и с утра доехал на попутке до вершины.

Кратер Везувия очень похож на кратер Авачинского вулкана до последнего извержения. Такая же исполинская чаша с выходами черных и красных скал и ревущими струями пара над газовыми источниками. Но здесь на кромке кратера стоит билетный киоск — так что Авача все-таки лучше. Спускаться приятней пешком — дорога идет через застывшие лавовые потоки и прекрасный сосновый лес. Стайки красноголовых корольков и других птиц, прилетевших на зиму из-за Альп, пересвистывались в кронах.

Эрколано, в римское время называвшийся Геркуланум, был засыпан пеплом Везувия вместе с Помпеями. Этот город был гораздо меньше и беднее, чем Помпеи, но он лучше сохранился и к тому же раскопан совсем недавно, поэтому его тоже стоит посмотреть. А в Помпеях вообще можно провести целый день — словно приходишь в гости к людям того далекого времени. Удивительно все-таки бродить по мозаичным полам комнат, разглядывая домашнюю обстановку тех самых римлян, которые подсознательно всегда воспринимались просто как литературные персонажи. От погибших под горячим пеплом людей остались пустоты в туфовой толще, которые теперь заливают гипсом, получая их слепки.

Из маленького городка Сорренто ходит катер на Капри («Козий остров»). Красивое местечко, похожее на Симеиз, безнадежно засижено миллионерами, но Голубой грот пока никем не приватизирован. Это большая пещера с таким узким входом, что туда едва можно заплыть на лодке. Свет, проходя внутрь через морскую воду, создает поразительную игру красок. Нечто подобное можно увидеть в бездонных гротах Карадага, но там куда мрачнее, загадочней и опасней.

Салерно — близнец Неаполя, лежащий в такой же широкой бухте с вулканическими островками на горизонте, только Везувий здесь с другой стороны. Дальше до самой Сицилии архитектурных и исторических достопримечательностей мало, зато горы и побережье очень красивые. Особенно в Калабрии («носок сапога» на карте), где склоны обрываются прямо в море и лишь изредка попадаются маленькие уютные бухты.

Дороги часто идут через апельсиновые рощи, так что питание — не проблема.

Воровать апельсины, конечно, нехорошо, но я рассматривал их как уплату Римом части контрибуции за Иудейскую войну. В отличие от других стран Европы, в Южной Италии «ловятся» тяжелые грузовики — если поджидать их на бензоколонках сети «Agip». Один шофер был столь любезен, что провез меня в кузове на пароме через Мессинский пролив на Сицилию.

Из маленького городка Милаццо я поплыл на «ракете» по Иолийским островам. Это группа торчащих из моря вулканов, каждый с одной-двумя рыбацкими деревушками.

Они известны лишь немногим любителям путешествий, между тем в этих островках, кажется, воплотилось все очарование Средиземноморья. Чистенькие белоснежные домишки на узких ступенчатых улочках, рыбацкие таверны, медлительный народ, цветущие луга (сезон цветения здесь как раз в феврале-марте), густые зеленые рощи на склонах… В бухтах с черным вулканическим песком вода днем прогревалась настолько, что можно было купаться. Летом тут бывают туристы, но я попал в самое межсезонье.

Самый высокий из островов — Стромболи. На его вершину ведет узкая тропинка, заканчивающаяся небольшой пещерой у кратера. С интервалами в 5-50 минут (ночью немного чаще) из кратера с жутким визгом вылетают фонтаны светящейся лавы. Почти всегда они вылетают в одну сторону, а с другой можно попробовать подойти вплотную. Я переночевал в пещере и перед рассветом слазил к кратеру, но он был заполнен едким дымом, и бурлящее на дне лавовое озеро было плохо видно.