– Не боишься навлечь на себя гнев Энтони? – насмешливо спросила Дани.

– Я уже говорил, что никогда не боялся его. – Бо твердо посмотрел ей в глаза. – Я многим обязан ему, но это совершенно другая ситуация. Ты хочешь узнать номер больницы?

Дани отрицательно покачала головой.

– Нет, не думаю. Энтони мне уже все объяснил. – Она сделала попытку улыбнуться. – А я не настолько люблю подобные высказывания, чтобы услышать их вновь.

– Дани…

– Нет! – Она попыталась смягчить резкость своего тона. – Я не хочу разговаривать с ним. – Она собралась было уйти, но вновь повернулась к Бо.

– Однако я бы хотела поговорить кое с кем другим. Найди мне телефон юриста Энтони. Его имя не то Донлеви, не то Доннели, в общем, что-то в этом роде.

– Даннели, – уточнил Бо. – Что ты хочешь ему сказать?

– Нам нужно обсудить очень важную вещь, прежде чем я уеду в Калгари.

– Но мы же собирались выехать сразу, – нахмурившись, сказал Бо. – Твое дело не может подождать до нашего возвращения?

– Нет. Я сомневаюсь, что мы сюда вернемся. – Дани отвернулась и пошла вверх по лестнице. – Мне нужно встретиться с ним немедленно, беседа не займет много времени. Если ты уговоришь его приехать сегодня в Брайарклифф, то, возможно, мы вылетим в Калгари уже вечером.

– Бо ищет тебя уже два часа, – сказала Марта, как только Дани вошла в свой номер в гостинице. Они планировали пообедать вместе с Бо. – Ему не нравится твоя идея в одиночку гулять по Калгари, – нахмурившись, продолжала Марта. – И мне, кстати, тоже. Никто не может гарантировать, что группа свихнувшихся террористов не решит использовать Олимпийские игры, чтобы добиться своих гнусных целей. Ты помнишь, что случилось на Олимпиаде в Мюнхене?

– Пытаюсь не вспоминать, – с дрожью в голосе ответила Дани, снимая пальто. – Мне становится не по себе, когда я думаю об одиннадцати мертвых израильских спортсменах. Кроме того, я не собиралась гулять. Просто после утренней тренировки решила посмотреть на горнолыжников. – Ее лицо расплылось в довольной улыбке. – Мы выиграли «золото». Это же здорово, Марта!

– Я знаю. Видела по телевизору. – Марта с нежностью посмотрела на светящееся радостью лицо Дани. «Как приятно видеть ее ожившей», – подумала она. Всю последнюю неделю с момента их приезда в Калгари Дани напоминала зомби, и оба они – Бо и Марта – ужасно беспокоились за нее. – Он прекрасно выступил, правда?

– Да, чудесно, – подтвердила Дани. Она подошла к шкафу и достала вешалку. – «Мы», – повторила она мечтательно. – Я сказала: 'Мы выиграли «золото», и, знаешь, мне казалось, что я стою на пьедестале и смотрю, как медленно поднимается флаг. Меня просто распирало от гордости. – Дани повесила в шкаф пальто, закрыла дверцу и прислонилась к ней спиной. Она все еще видела возносящийся вверх звездно- полосатый флаг и слышала триумфальную мелодию национального гимна. – У меня потекли слезы, – сказала Дани дрогнувшим голосом. – Ты знаешь, я вдруг осознала, что на соревнованиях представляю не только себя, но и мою страну. Я знаю, патриотизм сейчас считается чем-то старомодным, но в такие моменты я действительно чувствую себя патриоткой. – Мимолетная тень пробежала вдруг по ее лицу. – Энтони как-то сказал мне, что, когда я выиграю «золото», это будет словно подкуп всего мира, чтобы все полюбили меня. Думаю, отчасти это так и есть. – Дани выпрямилась и расправила плечи. – Но сейчас все изменилось. Есть много причин, по которым я хочу выиграть «золото», но всеобщая любовь и признание – не из их числа.

– Энтони не должен был говорить такое, – жестко сказала Марта.

– Тогда меня это очень ранило, как вообще часто ранит правда. – Дани села на стул напротив сидящей на диване Марты. – Но заставило задуматься, – сказала она. – На прошлой неделе я о многом успела подумать. И, возможно, чуть-чуть повзрослела. – Она печально улыбнулась. – Раньше я полагала, что была вполне зрелой и мудрой. – Дани усмехнулась. – Я была даже самодовольной. – Она поднял а руку, остановив попытавшуюся протестовать Марту. – Даже слишком самодовольной. И столь эгоистична, что не принимала ничьих точек зрения, кроме своей собственной. Я принимала ваши с Бо заботу и поддержку как нечто должное. Возмущалась, что меня считают Галатеей, но, возможно, мне действительно был нужен Пигмалион. На самом деле я не была личностью.

– А сейчас ты ею стала? – немного насмешливо спросила Марта.

Дани отрицательно покачала головой.

– Нет. Дай мне еще двадцать или тридцать лет, и тогда я, возможно, смогу ответить утвердительно.

– Если ты хочешь, чтобы у тебя были эти двадцать или тридцать лет, то следует с осторожностью относиться к таким одиноким прогулкам по городу, – сухо сказала Марта. – Твоя безопасность – часть нашей работы, а ты не даешь нам выполнять ее.

– Ерунда. Бо – мой тренер, ты – моя массажистка. Никто из вас не отвечает за мою безопасность.

– Да что ты? – Марта скептически подняла бровь. – А тебе никогда не приходило в голову, что массажисту вовсе не обязательно следовать по пятам за своей подопечной? Когда Энтони нанимал меня, его прежде всего привлекал тот факт, что я являюсь офицером безопасности Женской вспомогательной службы сухопутных войск США, а уж потом мои умения в области физиотерапии. Он ясно дал понять, что моя главная обязанность – быть не массажистом, а телохранителем.

– Господи, открытия сыплются на меня как из рога изобилия! Как, интересно, мне должно было прийти это в голову? – Дани изумленно смотрела на Марту. – Да, зная Энтони, так и должно быть. Он большой любитель воздвигать защитные сооружения.

– Пойми – подобные сооружения построены вокруг тебя потому, что Энтони искренне обеспокоен твоей безопасностью, – убежденно проговорила Марта. – Ты всегда на глазах у публики, к тому же твой опекун очень богатый человек. Такое сочетание может оказаться довольно опасным для совсем молодой девушки. Энтони хотел быть уверенным, что и без него ты в такой же безопасности, как если бы он был рядом.

– Почему ты не говорила мне об этом раньше?

– Не было необходимости, – хладнокровно ответила Марта. – Зачем тебе думать о чем-то, что могло бы и не произойти? Слава Богу, ничего и не случилось. К счастью, мне пришлось быть только твоим массажистом. И твоей подругой, надеюсь.

– О, конечно, – с признательностью в голосе ответила Дани, пожимая ее сильную руку. – Прежде всего – моей подругой, Марта. – Дани попыталась сдержать слезы. – Я была счастлива последние шесть лет гораздо больше, чем выпадает порой другим людям.

Марта взволнованно переплела пальцы.

– Давай постараемся, чтобы так все и оставалось. Мы четверо – отличная команда. – Она потянулась к телефону на низеньком столике, стоящем возле ее кровати. – Бо сейчас у себя в номере в Олимпийской деревне. Надо сообщить ему, что ты жива и здорова. Он звонил уже несколько раз. Думаю, он волнуется за тебя.

«Четверо», – подумала Дани. Несколько секунд она чувствовала острую боль. Но только несколько секунд, не дольше. «Уже не четверо. С этого момента их осталось только трое». Она подняла подбородок и улыбнулась решительно и лучезарно. – Да уж, лучше позвонить. Мы же не хотим, чтобы наш Бо переживал и нервничал. Это испортит его имидж невозмутимого человека.

Дани сидела и отрешенно наблюдала, как Марта набирает номер и что-то говорит в трубку. Она хорошо поработала утром, и обязательные фигуры ей удались лучше, чем вчера. Она прекрасно выступит. Все, что надо делать, – продолжать жить день за днем, мгновение за мгновением. Энтони и ее любовь дали ей силу, и она может вынести все, даже жизнь без него.