защитное заклинание.

— Сделаю все, что в моих силах, — ответил Джереми, — но...

— Что?

— Ну, я до сих пор не привык к этому колдовству. Так что особых чудес не ждите.

— Ты себя недооцениваешь.

— Вот так всегда, мой господин, — пожаловалась Айсис.

— Мы все знаем, что Джереми страдает хроническим комплексом неполноценности. Выкиньте всю эту чушь из головы, мистер. Это королевский приказ, так что без возражений!

Джереми залился краской.

— Да, сэр.

Лицо Кармина расплылось в улыбке.

— Передайте моему двойнику, чтобы слишком не хулиганил. Постараюсь поддерживать связь. До встречи.

Кармин заслонил лицо рукой, и его образ исчез.

Джереми и Айсис сидели, уставившись в потемневший экран.

— Такой великий человек, — проронила Айсис.

— Ага. — Через минуту Джереми выдвинул ящик и, порывшись в нем, извлек пачку шоколадного печенья. Линда заботилась о том, чтобы запас не кончался. Разорвав целлофан, он запихнул один кругляшок себе в рот. — Прости, — пробормотал он с набитым ртом, — умираю с голоду.

Айсис улыбнулась:

— Продолжай, не стесняйся. Кофе хочешь?

Джереми кивнул. Он продолжал жевать печенье, пока его «помощница» варила кофе. Конечно, она представляла собой нечто большее, чем сестра-хозяйка. На самом деле без нее он ничего бы не достиг. По правде говоря, это он должен варить ей кофе.

Его взгляд переместился на «Странника», покоящегося на своей платформе. Джереми сокрушенно покачал головой. Должен же быть какой-то выход!

Он оторвал руку от покрывшейся рябью воды и понаблюдал за своим колышущимся отражением. Лица Джереми и Айсис пропали. Он не отрывал взгляда от поверхности пруда, пока она не стала снова зеркально гладкой. Его образ взирал на него, словно спрашивая насмешливо: кто из нас настоящий, ты или я?

«Право, не знаю, приятель».

Он вернулся к лошади, привязанной в кустарнике. Животное достаточно остыло, чтобы можно было разрешить ему подойти к воде. Он подвел его к окаймленному скалами пруду и позволил напиться.

Бодрящий ветер слетал с вершин и завывал в стволах сосен и елей. Пейзаж напоминал Скалистые горы в западном Колорадо. С адовым ветром, пронесшим его через половину континента, он расстался на этих склонах. Непривычное было ощущение — наблюдать, как мимо проносится земля и как конь попирает копытами воздух. Вокруг бушевала буря, в опасной близости от него небо расщепляла молния.

«В слишком опасной близости, чтобы уютно себя чувствовать», — подумал он.

Для путешествия на адовом ветре силенок потребовалось немало. Лошадь его вся покрылась пеной. Надо было бы остановиться и передохнуть, но время не позволяло. Раздобыть бы где-нибудь свежего коня! Но где и как — он не представлял.

Он снова сел верхом и двинулся вниз по склону. Над горными вершинами сгустились тучи. Когда он спускался по вьющейся между деревьями и валунами тропинке, до него донесся крик какой-то горной птицы.

Через час он сделал передышку и, встав на плоский валун, исследовал лежащий перед ним спуск. Внизу открывалось необычное зрелище. На постаменте из закрепленного на склону горы камня возвышалась огромная бронзовая статуя. Крылатая фигура со спины выглядела очень необычно. Взяв под уздцы усталое животное, он сошел вниз, чтобы разглядеть ее получше. В его голове созрел возможный плац действий.

Он встал перед статуей и запрокинул голову. Перед ним было существо с головой и бюстом женщины, широкими оперенными крыльями и мощным львиным телом. Бронзу покрывал зеленовато-синий налет. Возраст статуи, наверное, исчислялся веками.

— Привет, — обратился он к ней. — Какая ты загадочная.

Лицо женщины с высоким лбом поражало строгой красотой, пышная грудь сильно выдавалась вперед, по плечам рассыпались длинные полосы. Глаза сфинкса отрешенно взирали на расстилавшуюся внизу долину и на туманные очертания горных вершин. Холодная бронза несла в себе одухотворенность, вложенную умелой рукой ваятеля. Огромные крылья вздымались, словно сфинкс собирался взлететь.

— Здесь, на горе, наверное, холодно и одиноко, — задумчиво произнес он. — Ладно, что-нибудь придумаем.

Он вернулся на тропу и разворошил щебень с краю. Обнаружив то, что искал, он вернулся к каменной плите перед статуей и, опустившись на колени, начал рисовать, используя в качестве мела кусочек известняка.

Из-под его руки вышла сложная фигура — частично геометрическая, частично неправильной формы. С одной стороны рисунок украшало хитроумное сплетение линий, с другой — столбец загадочных символов.

Завершив свое творение, он оглядел его и удовлетворенно кивнул. Потом, откинув мелок в сторону, встал в центр схемы и, широко раскинув руки, начал бормотать заклинания на каком-то шипящем языке.

Солнце на небе скрылось за сгустившимися облаками. Тьму озарила вспышка, послышался раскат грома. Еще раз — гром и молния.

Он продолжал произносить заклинание. Внезапный порыв ветра смел с тропинки пыль и зашатал верхушки сосен. Хлынул ливень. Гроза продолжалась несколько минут.

Наконец заклинание кончилось, и облака понемногу развеялись, из рассеивающейся дымки выглянуло солнце. Ветер утих. Он опусти руки и открыл глаза.

Статуя с любопытством обводила его взглядом.

— Кто ты? — спросило создание низким и все же женским по тембру голосом.

— Я человек, — ответил он. — Как ты себя чувствуешь?

Крылья взмахнули вверх-вниз, затем опустились и сложились.

— Непривычно, — ответил сфинкс, окидывая взглядом свое тело. — Я не знаю, кто я, но моя форма кажется мне знакомой.

— Прекрасная форма. Ты — это ты. Ты должна была за это время привыкнуть к себе.

Глаза статуи сузились.

— Да, я, кажется, вспоминаю прошлое. Здесь было много тебе подобных. Они приносили мне жертвы.

— Тебе это было приятно?

— Ни приятно, ни противно. Ты тоже собираешься мне что-то предложить?

— Да, шанс получить свободу. У тебя есть крылья, но пробовала ли ты когда-нибудь полетать?

— Не припомню.

— Думаю, вряд ли. И как ты рассматриваешь подобную перспективу?

— Сдается мне, что воздух — это моя стихия.

— Несомненно. Не буду лукавить: мне нужно, чтобы меня кто-нибудь подкинул. Ты можешь помочь мне быстро передвигаться. Я хочу, чтобы ты перенесла меня к моей цели. Не возражаешь?

Сфинкс призадумался. Затем проговорил:

— Очень странно, но мне не кажется это неприемлемым. Почему?