была повреждена, и дружина Торварда сразу с нескольких сторон устремилась внутрь усадьбы. Через ворота ринулся вперед он сам, выхватив Дракона Битвы, и черно-белая молния сверкала над местом сражения, рассыпая искры, наполняя фьяллей бодростью и верой, а квиттов — ужасом и отчаянием. Битва кипела во дворе усадьбы, между постройками, внутри домов, вокруг под стеной. Уже темнело, но загорелась конюшня, и место сражения осветилось дрожащим светом. Треск дерева, железный лязг оружия, боевые кличи и призывы богов, крики боли и ужаса, женские визги и детский плач, конское ржание и мычание коров разносились над Озером Фрейра.

Ингитора смотрела, прижимая руки к щекам, на глазах ее выступили слезы, как будто она видела разорение своей родной усадьбы. Кто виноват, кто и зачем начал эту войну, породившую Остров Колдунов, воинство Бергвида, волка-людоеда? И кто закончит этот ужас, загонит чудовищ назад в Нифльхейм? Родился ли человек, который будет в силах сделать это?

Ближе к полуночи битва была закончена. Вся Усадьба Конунгов и ближайшие к ней усадьбы Бергвидовых ярлов были в руках Торварда конунга. Конюшню погасили, но усадьба была освещена костром на дворе и множеством факелов. Везде ходили и говорили люди — и везде лежали безмолвные мертвые тела. Тяжело раненных добили, перевязали тех, кого можно было спасти. Всех пленных загнали в амбары. Волка-людоеда застрелили прямо в яме. Он оказался так живуч, что в нем подозревали нечистого духа, — он перестал шевелиться только тогда, когда его шкура была утыкана стрелами, словно ежовая спина колючками. Яму засыпали.

Мертвецов выносили и складывали на опушке, обведя заговоренной чертой, чтобы они ночью не встали и не напали снова. А Ингитора, едва только битва окончилась и Торвард позволил ей войти в усадьбу, бросилась отыскивать Одду. Торвард приказал привести к ней всех женщин, захваченных в усадьбе, но Одды не было среди них, а на вопросы они отвечали только воплями и плачем. Большая часть из них была пленницами Бергвида, но и произошедшее они восприняли не как освобождение, а как новое горе. Они боялись Бергвида, но к нему они успели привыкнуть и притерпеться. А что сделает с ними Торвард, конунг фьяллей, его злейший враг? Торвард Дракон Битвы, в одиночку очистивший от людей «Черного быка»?

— Ее здесь нет! — говорила Ингитора Торварду, в волнении ломая руки. — Где же она может быть? Ее нужно найти, непременно найти!

— Ее могли давным-давно переправить в леса, подальше от опасности, — отвечал Торвард. Сейчас ему было не до Одды — почти наступила ночь, требовалось как следует обыскать всю усадьбу до последних уголков, чтобы никто не выполз ночью с ножом в зубах из погреба. Требовалось позаботиться о защите как от живых врагов, так и от мертвых. На «Черном быке» и в Усадьбе Конунгов были перебиты далеко не все квитты, способные носить оружие.

— Здесь близко еще несколько усадеб — она может быть там, — сказал Ингиторе Снеколль. Он один из всех Торвардовых ярлов принял заботу Ингиторы близко к сердцу и старался помочь. — Ее могли увести, когда мы подходили к Озеру Фрейра, — у них ведь были дозоры, они знали о нас.

— Ее нужно поискать там! — Ингитора обрадовалась этой мысли. — Она и правда может быть в какой-нибудь из ближних усадеб.

— Поищешь ее утром! — отрезал Торвард. — Иди в девичью. Там уже все осмотрено, там тебя никто не потревожит. Я поставлю людей снаружи. Если хочешь, можешь положить кого-нибудь у порога.

— Можно, я? — краснея, вызвался четырнадцатилетний внук Снеколля Ингви. Прекрасная и отважная Дева-Скальд восхищала его, и он мечтал послужить ей хоть чем-нибудь.

— Нет, сейчас! — умоляюще воскликнула Ингитора. — Ты не понимаешь, Торвард! Ведь за ночь она с ума сойдет от тоски и тревоги! Ты ее не знаешь, она такая слабая, она совсем не умеет держать себя в руках!

— Чего ждать от рабыни! — презрительно фыркнул Эйнар.

— Ее и раньше мучил дух мальчика с окровавленным копьем! Она потеряет ребенка, если оставить ее мучиться до утра! В каком-нибудь сарае, в хлеву, в давке, среди воплей и стонов! Я должна пойти сейчас!

— Иди, иди! — в сердцах выкрикнул Торвард. — Снеколль, ты пойдешь с ней! Возьми не меньше десяти человек! За нее вы все ответите головой!

— Меня можно не учить, как охранять женщин! — примирительно отозвался Снеколль. — Да и в тех усадьбах наши люди. Уж поверь, там позаботились не хуже, чем ты сам здесь.

А Ингитора уже побежала к своей лошади, так что даже быстроногий Ингви едва успел за ней. Светя факелами, отряд выехал из Усадьбы Конунгов и направился к другой, стоявшей на соседнем мысу Озера Фрейра. Снеколль вел лошадь Ингиторы, но сама она оставалась в тени. Старый ярл действительно умел беречь женщин.

В этой усадьбе все было почти так же, только разрушений и мертвых тел было поменьше. Видя, что делается с Усадьбой Конунгов, здешний ярл сдался быстрее.

— Пленники? — сказал Асгаут Лось в ответ на вопрос Снеколля. — Да сколько угодно! Хоть вези продавать! И здешний народ, и еще целую кучу мы наловили на берегах — они сбежали из верхней усадьбы. Смотрите, если конунг велел. Они вот там, в дружинном доме, и еще в хлеву.

— А где женщины?

— Женщины в хлеву. Их тут много бегало, мы их позаперли по разным углам, чтобы не путались под ногами.

Вместе с Асгаутом, гремящим ключами, Ингитора и Снеколль пошли к хлеву. На охапках соломы и прямо на полу здесь сидели и лежали женщины, дети, рабы. Все были растрепаны, женщины плакали. Увидев вооруженных людей, они зарыдали громче. А фьялли обходили хлев, заставляли каждую повернуться и освещали факелом лицо, чтобы Ингитора могла разглядеть. Под крики и плач она осмотрела десятки заплаканных женских лиц, но Одды не было.

— Где же еще? — спросила она у Асгаута, пока он запирал хлев. Ее волнение сменилось горестной растерянностью.

— Да тут должны быть еще. — Асгаут почесал в затылке бородкой большого ключа. — Тут много разных закоулков.

— Ой, смотри, смотри! — Ингви вдруг вцепился в руку Ингиторы и задергал с поспешностью, неприличной для воина, даже если ему всего четырнадцать лет.

Ингитора обернулась и ахнула. На темном дворе возле стены хозяйского дома она увидела фигуру мальчика-подростка. В руке он сжимал копье, светящееся бледно-голубым светом, подобно застывшей молнии. Облик подростка показался Ингиторе знакомым, и она с тихим криком потрясения прижалась спиной к стене хлева. Она видела знакомые голубые глаза, светлые кудряшки надо лбом — черты Гейра, сына Траина Одноногого и Асгерды из усадьбы Льюнгвэлир. И копье в его руке было Жалом, копьем Ормкеля, которое уже однажды являлось ей.

— Гейр! — чуть слышно выдохнула Ингитора.

— Ингви, что ты увидел? На что вы смотрите? — обеспокоенно спрашивал внука Снеколль. Кроме Ингви и Ингиторы никто не видел мальчика с копьем.

— А, вы разглядели погреб! — сообразил Асгаут. — Это верно, флинна! Какие же зоркие глаза у молодых! Я и позабыл про него. Там погреб, мы в него, помнится, тоже кого-то засунули. Пойдем, я сейчас его открою.

А мальчик с копьем исчез. Ингитора, как во сне, шагнула к тому месту, где он стоял. Теперь она понимала, что за дух преследовал бедную Одду. Гейр мстил тому, кто на самом деле был виноват в его смерти.

А Асгаут уже гремел ключами. Распахнув дверь, он первым шагнул в темный погреб, высоко подняв факел.

— Э, да здесь еще человек шесть, не меньше! — обрадованно воскликнул он. — И женщины есть! Ну-ка,красавица, повернись!

— Чего тебе надо? — враждебно ответил ему мужской голос, и чья-то темная фигура поднялась, загораживая женщину от света.

— Мы ищем жену конунга! Ну-ка, посторонись! Тебе вообще место не здесь, а в дружинном доме!