многочисленны, их воины сильны и умелы! Любой из них даст Хеймиру столько тысяч войска, сколько он попросит! Тогда моему сыну никогда не отбить Квиттинг! Он проиграет войну.

Кюна Хёрдис говорила все громче, ее широко открытые глаза пугали Рагнара. Он испугался, что ее крики станут слышны за стеной в кухне, и схватил кюну за руку.

— Опомнись! — воскликнул он. — Остановись!

Кюна и правда опомнилась, замолчала, тяжело дыша.

— Что же ты думаешь делать? — спросил Рагнар. — Как ему помешать?

— Очень просто! — Кюна посмотрела на него с молодым лукавством, насмешливо прищурила глаза. — Вальборг выйдет за Торварда.

— Ты с ума сошла! — сказал Рагнар первое, что пришло ему в голову. — Если наши корабли только покажутся в море перед Эльвенэсом, их встретят с оружием. О его сватовстве никто не станет и слушать. Нас ненавидят все слэтты.

— Ты ничего не понял! — со снисходительным презрением ответила кюна. — Я надеялась, что ты немного толковее прочих. Зачем я показала тебе эти ткани? — Она хлопнула ладонью по крышке большого сундука. — Я наложу на них такое заклятие, что едва Вальборг прикоснется к ним, как сразу полюбит Торварда больше всего на свете. Она будет умолять отца отдать ее за него. А если Хеймир все же не согласится, то она сама убежит. Для этого мне даже не придется колдовать! — Кюна усмехнулась. — Вальборг не уступит многим мужчинам смелостью и упрямством. Она всегда добивается своего. Она как река, способная свернуть горы, если они на ее пути. А мне остается только повернуть эту реку в ту сторону, в которую мне нужно!

— Но как твои подарки попадут в Эльвенэс? — спросил Рагнар. Ему не очень-то понравился этот замысел, но он не мог не признать его разумным. Фьяллям вовсе не нужно, чтобы Хеймир обрел в зяте сильного союзника, а другого пути помешать ему нет.

— По морю, как и все, — невозмутимо ответила кюна. — Ты отвезешь их!

— Я? — изумился Рагнар.

— Вот именно! Сам подумай — кому еще я могу доверить такое важное дело? Ты возьмешь кнерр, возьмешь человек двадцать из самых неболтливых и поплывешь к Хеймиру как купец. Кюна Аста такая щеголиха, она так любит яркие ткани, что сразу велит впустить тебя в дом, как только ты придешь. Она позовет дочь, та непременно захочет погладить мягкий шелк — какая женщина удержится? А после этого у нее непременно появится желание расспросить тебя о Торварде, конунге фьяллей. Может быть, ты проживешь у них в гостях немало дней. Твои рассказы покажутся кюн-флинне такими занимательными, что она долго не пожелает тебя отпускать. Не бойся, тебе не придется лгать. Говори о нем только правду. Кто знает его лучше, чем ты, его воспитатель? Говори все, говори даже о том, что люди считают недостатками. Вальборг понравится и это тоже. А дальше…

Кюна Хёрдис склонила голову набок, поднесла ко рту край своей головной повязки, обшитый черным мехом куницы. Рагнар ждал. Только дурак ломает голову над тем, как начать дело. Умный думает, чем оно кончится.

Но кюна обманула ожидания старого воина.

— Весны не бывает прежде зимы! — неожиданно закончила она. — Конец ты узнаешь, когда придет время.

Рагнар молчал, и кюна видела на его суровом лице отражение внутренней борьбы.

— Или ты хочешь, чтобы война за Квиттинг продолжалась вечно? — ядовито спросила Хёрдис. — Ты хочешь, чтобы однажды твоего воспитанника и твоего сына Эйнара принесли домой на щитах? Ты хочешь пить пиво на их поминальном пиру? Или ты забыл про Бергвида Черную Шкуру? Или ты хочешь, чтобы Хеймир и его будущий зять приплыли сюда разорять Аскргорд?

Рагнар опустил голову. Конечно, воин не отказывается от битв, не боится и смерти в сражении. Но только глупец ищет битвы ради битвы. У войны тоже должна быть цель. И наилучшим конунгом почитают такого, при ком внутри страны царит мир.

— Я сделаю все, что ты сказала, — ответил наконец Рагнар и подавил вздох. — Не много чести для меня приниматься за торговлю на старости лет. Видно, меч для меня слишком стал тяжел, раз приходится променять его на весы и гирьки. Только уж ты сама, премудрая кюна, объясни Торварду, отчего со мной сделалась такая перемена!

Кюна засмеялась, выражая свое удовольствие и согласие.

— Я знала, что мы сговоримся с тобой! — весело сказала она и дружески похлопала старого воина по плечу. — Мало во всем племени фьяллей таких умных людей, как ты!

Без удовольствия и благодарности приняв похвалу, Рагнар направился к двери. Но дверь не поддавалась, словно бы вросла в косяки.

— Куда же мне плыть за море, если у меня не хватает сил открыть дверь! — в сердцах воскликнул Рагнар, и крик его выдал все сомнения и досаду, наполнившие его душу.

— Я забыла сказать тебе еще об одном! — произнесла кюна Хёрдис у него за спиной. Рагнар обернулся. — Я не сказала тебе о той Деве-Скальде Ингиторе дочери Скельвира. Будь осторожен. Она будет более упрямым противником тебе и нашим замыслам, чем сам Хеймир конунг.

— У твоего искусства и для нее найдется средство! — полувопросительно проворчал Рагнар.

— Нет! — Кюна покачала головой. — Я не смогла даже увидеть ее. У нее есть какой-то сильный щит против моей ворожбы. И я не могу узнать какой. Это я надеюсь услышать от тебя. Без этого все наши труды могут пропасть даром. Запомни, это важно!

— Не надо считать меня выжившим из последнего ума! — проворчал Рагнар. — Я пока не забываю, где левая рука, а где правая!

— Иди, — наконец разрешила кюна Хёрдис. — Подумай, кого ты возьмешь с собой. Эйнара не бери. Он не умеет держать на привязи свой язык и все испортит. Иди.

Рагнар только протянул руку к бронзовому кольцу, как дверь сама с легким скрипом отъехала назад, выпуская его из темной кладовой.