приливной пены. Кровь кипела в азартном предвкушении битвы, руки сжимали оружие, глаза выбирали ближайшую цель. Четыре синих огня шипели каскадами искр над морем, но никто не смотрел на них.

— Один и Вороны! — кричали со стороны слэттов. — Слава Отцу Ратей!

— Молот Рыжебородого! — раздавалось в войске фьяллей. — С нами Регинлейв!

С криком слэтты и фьялли устремились друг к другу, щит столкнулся со щитом, клинок со звоном ударился о клинок. Схватка вспыхнула мгновенно и ожесточенно закипела по всей площадке между холмом и морем. Над ночным берегом, озаренным тревожным светом пламени, раздавались звон оружия, крики ярости и крики боли, слышались тупые удары о щиты, треск ломаемых копий.

Асвард рубил мечом, держа щит перед собой, и все время оглядывался назад. Даже в пылу битвы он не мог забыть о том, что где-то здесь его племянник. Опасаясь, как бы не сбылось его нечаянное пророчество о первом и последнем походе, он строго приказал Гейру сидеть возле корабля и близко не подходить к месту битвы. А если что — бежать, как заяц, и думать о матери. Но не очень-то Асварду верилось, что племянник его послушает. В первом походе очень хочется отличиться.

За правый бок Асвард не боялся — там бился Оттар. Серые фигуры фьяллей падали вокруг него, как колосья под серпом. Оттара прозвали в дружине Три Меча — когда он рубил своим Языком Дракона, клинок вращался так быстро, что казалось, будто в воздухе не один, а три меча.

Спереди на Асварда вдруг наскочил толстый фьялль в бурых доспехах из бычьей кожи, с множеством мелких бляшек на груди, на плечах и даже на животе, отчего воин походил на толстого карася в чешуе. Он кинулся на Асварда как медведь, словно хотел смести его своим толстым брюхом. Ловко увернувшись, худощавый Асвард рубанул его по плечу, но клинок скользнул по одной из бляшек и врубился в руку возле локтя. «Карась» взвыл и выронил меч. Асвард хотел его добить, но тут же из темноты выскочило фьялльское копье с широким наконечником, какие они куют у себя в Аскргорде, и ему пришлось спешно подставлять щит. Широкий наконечник с силой ударил в щит, пробил его насквозь, поранил Асварду левую руку и застрял. Бросив щит, Асвард тем обезоружил противника и мгновенно кинулся туда, где видел рослую темную фигуру, державшую древко. В руках у противника сверкнуло лезвие секиры, но поднять ее он не успел. Асвард взмахнул мечом, и фьялль упал даже без вскрика. Не замечая, что по левой руке быстрой горячей струйкой бежит кровь, Асвард отдернул меч и мгновенно обернулся, готовый встретить нового противника.

Сам Скельвир хёльд сражался впереди своих людей. Навстречу ему выскочил рослый плечистый фьялль. Лица его Скельвир не мог разглядеть, но видел отблеск серебра на рукояти меча и гриву длинных волос, развевающихся над его плечами при каждом замахе. В руках у фьялля было длинное тяжелое копье, предназначенное для ближней схватки, и он очень умело им пользовался. Двумя руками вскинув копье над головой, фьялль с силой ударил им в щит Скельвира и пробил его. Скельвир быстро дернул щит вниз, и копье с треском переломилось возле самого наконечника.

Скельвир бросился к противнику, стараясь достать его прежде, чем он выхватит меч. Но фьялль неожиданно вскинул обломанное древко копья. Налетел порыв ветра, вспыхнул отблеск желтого света от костров, и Скельвир увидел лицо своего противника — мужчины лет тридцати с небольшим, с резкими чертами лица и шрамом на щеке, тянущимся от правого угла рта вниз к челюсти, отчего рот казался длинным, а лицо приобретало сходство с мордой тролля. Не веря своим глазам, Скельвир на мгновение застыл, а фьялль ударил его обломком копья в живот. Удар был так силен и так страшна была боль, что Скельвир упал. Больше он ничего не видел. Перед глазами его разливалось огненное море, а в ушах быстро нарастал звон оружия,сплетаясь в дикую песню валькирий, опьяненных запахом свежей крови.

— орал где-то в гуще схватки Гудлейв Боевой Скальд. Его потому прозвали так, что божественный дар на него снисходил только в бою, а потом он редко что мог вспомнить из своих стихов. Воспевал он в основном свои собственные подвиги, но его любили, потому что эти крики очень подбадривали дружину и давали знать, что он сам еще жив. Враги злились, слыша эти восхваления, и стремились в первую голову добраться до Гудлейва. Сегодня же его крики были особенно вдохновенны, потому что вокруг него было не меньше десятка врагов и ни одного фьялля. И неудивительно — ведь фьяллей было всего двадцать три человека, считая старого Кольгрима, а слэттов, как понял Хавард, не меньше семидесяти. Пожалуй, больше. Даже странно, что кто-то из фьяллей еще жив. И Гудлейв вдохновенно орал, зажав рукоять меча сразу двумя руками и перебросив щит за спину:

Вдруг неведомо откуда перед ним выскочил слэтт очень маленького роста, едва до плеча Гудлейву. Это был подросток лет тринадцати, но в руке у него был меч. Вертясь в гуще схватки и видя вокруг себя одних фьяллей, Гейр искал Асварда. Он ясно слышал голос дядьки, зовущий на помощь. Разве мог он усидеть на месте, когда идет бой, когда Асварду нужна его помощь! Гейр любил своего дядьку, хотя тот нередко над ним посмеивался, и очень боялся, что уже не успеет ему помочь. Да где же он? Ни дядьки, ни других слэттов из дружины Скельвира или хотя бы Халля Торгового Гейр не видел.

Перед ним оказался какой-то длиннорукий фьялль, рубящий мечом направо и налево и что-то орущий во все горло. Зайдя сбоку, Гейр ударил Гудлейва по бедру. Ощутив жгучую боль, на полуслове прервав стих, Боевой Скальд обернулся и рубанул с размаху, неуспев даже удивиться, что противник так мал ростом. Он снес бы голову врагу, если бы она там была. Меч со свистом пролетел над головой Гейра. Подросток замахнулся своим клинком, но вдруг дернулся вперед, изо рта его рванулся поток пенящейся алой крови, а из груди выскочило железное жало.

— Что ты замолк, Боевой Скальд? — окликнул Гудлейва знакомый голос Ормкеля. Ярл выдернул копье из тела Гейра, и оно соскользнуло на землю. — Это еще не последний! Смотри, их еще полсотни!

— Да где же? — Гудлейв обернулся. Из темноты слышался топот бегущих ног и стоны. На земле тут и там лежали тела убитых, но битва кончилась так же мгновенно, как и началась.

— Они бегут! Бегут! — кричал где-то рядом Торкель Копыто. — Бегут, вы слышите! Мы их прогнали!

— Слышу, слышу! — раздраженно отвечал ему Асвард, пытаясь прижать разрезанный рукав к локтю,чтобы немного задержать кровь. Перевязаться ему было нечем, голова уже кружилась. Не в первый раз будучи раненным, он понимал, что в горячке боя потерял много крови и скоро может упасть без памяти. А этого было никак нельзя делать. Сквозь крики и звон оружия ему послышался крик Гейра, и Асвард должен был непременно найти племянника.

— Гейр! Гейр! Да где же ты? — кричал он в темноту, напрасно прищуривая свои знаменитые глаза. — Отзовись! Я не буду тебя бранить, клянусь Одноглазым! Ты ранен? Где ты?

Но было темно, свет костров разом опал, и только вдали, возле места ночлега, можно было рассмотреть красно-багровое свечение углей. Кто-то нес сюда факел, на темном берегу стонали раненые. На площадке битвы двигались темные фигуры, склонялись, звали, поднимали. Асвард помнил, что здесь могут оказаться и фьялли, но это его уже не занимало. Где же Гейр?

— А где хёльд? Вы его видели? — говорили вокругнего. — Я тоже видел, пока он дрался, а потом? Он ранен, он где-то здесь. Вон того поднимите! Вон, вон его щит! Смотри… Это уже два щита, только от них немного проку. Да где же он сам?