храбрецом, потому что с такой защитой человеку нечего бояться? Не ты ли требовал, чтобы я дала тебе самому позаботиться о себе?

Торвард подошел к Регинлейв. Они были одного роста, и только шириной плеч конунг превосходил валькирию. Он еще не отдышался после битвы, но улыбался. Ему всегда было приятно видеть Регинлейв, и он был уверен, что ни на земле, ни на небе не найдешь другой такой красавицы. Может быть, потому он до сих пор и не женился, что не мог найти в своем сердце места для другой женщины. Да разве могла бы какая-то из земных девушек равняться с валькирией?

— Вот оно! — проворчал Ормкель. — Все женщины одинаковы!

Едва только толпа мертвецов схлынула, ярл сел на землю прямо где стоял, меч сам выпал из его рук. Он так и сидел на земле, боясь обнаружить предательскую дрожь в ногах, если встанет. То и дело он тревожно оглядывался — ему все казалось, что сейчас Гримкель Черная Борода выскочит из мрака у него за спиной и нападет, чтобы в отместку снести и ему полголовы.

— Не сердись, Регинлейв! — Торвард взял горячую руку валькирии и прижал к своей щеке со шрамом. — Когда бы ты ни появилась, я всегда очень рад тебе!

Регинлейв смотрела на него со снисходительным дружелюбием. Она казалась молодой, не старше двадцати пяти лет, но именно ее Один когда-то послал к деду Торварда, чтобы предсказать ему рождение сына и назвать его судьбу. И с тех пор она ничуть не изменилась.

— Лучше бы она успела до того, как тот тухлый тюлень попал мне в плечо секирой! — ворчал во тьме Эйнар.

— Но раз я успела только теперь, поди ко мне, я помогу тебе! — ответила валькирия.

Эйнар подошел, все с тем же злым лицом — его трудно было заставить почтительно обращаться хоть с кем-нибудь. Регинлейв провела ладонью по его ране, и кровь мигом унялась.

— Подойдите ко мне все, у кого есть хоть царапина! — велела она. — Вас ранило злое оружие, мертвое. От любой царапины можно умереть.

Раны оказались почти у всех. Грустный Хавард сидел возле тел Торира и Бедвара.

— Послушай, Регинлейв! — окликнул он валькирию. — А им ты не можешь помочь?

— Конечно, могу! — уверенно ответила она. — Я и пришла за ними. Я отведу их в Валхаллу! Там их хорошо встретят, и они будут в пирах и битвах ждать, пока и вы все присоединитесь к ним!

— Это хорошо! — уныло одобрил Хавард. — Каждый из нас мечтает об этом. Но я спросил, не сможешь ли ты… Ну, чтобы они еще немного побыли с нами. У Одина и без них, должно быть, хватает дружины…

Регинлейв покачала головой.

— Нет, вернуть им утраченную жизнь я не могу.Пусть ведьмы оживляют мертвецов своим колдовством — вы видели, что из этого не выходит ничего хорошего. А жизнь всему живому боги дают только один раз. Если она потеряна — вернуть ее невозможно. Ты ведь знаешь — даже Бальдр остался у Хель, раз уж однажды попал туда.

Хавард грустно покачал головой. Конечно, он это знал, но от этого не делалось легче.

В дружине Торварда осталось девять человек.

Маленькая ведьма сидела скорчившись возле можжевелового куста на заднем склоне холма. Жадный, вытянувшись и прижав уши, лежал на земле рядом с ней, похожий на длинный плоский валун. Маленькая ведьма настороженно прислушивалась к тому, что происходило у людей. Их костер снова запылал, там слышался говор. Среди голосов мужчин ведьма различала голос Регинлейв, хорошо ей знакомый. Но вот голоса стали затихать — люди устраивались спать. После такой битвы им был необходим отдых, и сам Торвард конунг вместе с валькирией вызвался охранять их покой.

— Пусть будет так, Жадный! — тихо шептала ведьма в ухо своему товарищу, и чуткая дрожь волчьего уха давала знать, что он слушает и понимает ее. — Дорога к Великаньей Долине далека и трудна! Много всего есть на пути такого, чего мой братец и не знает! Он не дойдет туда! Не дойдет! Ему не владеть снова мечом моего отца, которого убил его отец!

Человеческие голоса затихли. Ведьма осторожно поползла вверх по склону, похожая на огромного ежа. Выбравшись снова на вершину холма, она посмотрела на маленький лепесток костра, встала на колени, поднесла руки ко рту, словно собираясь наговорить полную горсть слов, и еле слышно зашептала:

Окончив заклинание, маленькая ведьма соскользнула с вершины холма. Жадный, поднявшись на лапы, уже ждал ее под елями опушки. Всадница Мрака привычно вскочила на его мохнатую спину и ласково хлопнула волка по боку. Повинуясь знаку, огромный волк метнулся в лес и неслышной тенью растворился во мраке.

Утром на равнине было пронзительно холодно — так бывает только в начале рассвета. Всякий, кому придется ночевать под открытым небом, проснется от такого холода и бросится раздувать угли костра. Но вот уже рассвело, стало ясно видно и равнину, покрытую моховыми холмиками, и кустики вереска с лиловыми цветочками, и темный ельник в сотне шагов от места ночлега. Но никто из хирдманов Торварда, спавших вокруг остывшего кострища, не просыпался. Сам Торвард лежал на том месте, где начал сторожить, — он заснул сидя и уже во сне упал головой прямо на землю.

К нему подошла Регинлейв, опустилась на колени, потрясла его за плечо, перевернула.

— Торвард сын Торбранда! Ты собираешься просыпаться? Или ты никуда не идешь и зимуешь здесь? Тогда хотя бы позаботься о берлоге! Самый глупый медведь и тот догадается нагрести охапку листьев, чтобы зимой не отморозить хвост. Торвард! Ты меня слышишь? Проснись!

Сильные руки валькирии трясли Торварда за плечи, но он не просыпался. С таким же успехом можно было бы будить мертвого. Только слабое, медленное дыхание давало понять, что он еще жив.

Регинлейв встревожилась. Дева Битвы не знала усталости и страха, но искусством ворожбы валькирии не славятся. А такой каменный сон мог происходить только от ворожбы.

Регинлейв перестала трясти Торварда, нахмурила брови, подняла голову, оглядела хирдманов. Все они лежали неподвижно, и только маленькие белые облачка пара над их лицами говорили о том, что они живы. Регинлейв посмотрела на небо, стараясь прогнать чувство беспомощности. Много лет она была покровительницей рода конунгов фьяллей и не могла бросить Торварда в таком беспомощном положении, на мертвой земле Квиттинга, во власти чужого колдовства. А того, кто сумел вчера наслать на фьяллей мертвое войско, нельзя назвать слабым колдуном. И к друзьям его тоже не причислишь.

Все еще хмурясь, Регинлейв постаралась сосредоточиться. Она положила ладонь на лоб спящему Торварду, закрыла глаза. Небесный Огонь, живший в ее крови, побежал через ладонь в тело Торварда, влился в его кровь, согрел сердце. Торвард вздохнул глубже, свободнее.

— Торвард! — позвала Регинлейв. — Проснись!

И Торвард открыл глаза. Глядя в серое небо, он не сразу понял, где он и что с ним. Потом он сел, протер глаза, встряхнул головой.

— Ой, какая дрянь мне приснилась! — протянул он. — Это все не к добру! Как будто из-под каждой кочки лезли мертвецы, и двоих убили, Торира и… Регинлейв? — Взгляд конунга вдруг остановился на Деве Битв. — Почему ты здесь? Разве мы…

На глаза ему попались тела Торира и Бедвара, завернутые в плащи, с щитами под головой. Торвард молчал, глядя то на них, то на Регинлейв, то на спящих хирдманов. Без новых вопросов он понял, что