бородой. На нем был синий плащ с узорной бронзовой застежкой, а на поясе рядом с коротким мечом висел мешочек из прочной кожи, в каких торговые люди носят серебро, гирьки весов, счетные косточки. Должно быть, это и есть хозяин корабля. Он стоял на песке, широко расставив ноги и упираясь руками в бока.

Молодой парень с целой копной золотистых кудрей на голове как раз подошел к кораблю, держа на плечах бочонок. Бока бочонка были мокры — видно, торговые люди запасались водой из родника, бьющего под ближним холмом. С борта на берег еще были перекинуты мостки, по которым заводили на снеку после прогулки лошадей. Парень с бочонком ступил на мостки, но смотрел не под ноги, а на подходящую Ингитору. Заглядевшись, он вдруг споткнулся, взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, вскрикнул. Бочонок полетел в одну сторону, парень — в другую и с плеском упал в воду. Здесь было неглубоко, но морская волна накрыла его с головой. Все обернулись на его вскрик, послышались восклицания, кто-то засмеялся.

Ингитора подходила с готовым приветствием на устах, но запнулась, вскинула руку ко рту, скрывая смех. Падение парня с бочонком выглядело забавно, и корабельщики смеялись, но ей неловко казалось начинать знакомство со смеха. Подойдя совсем близко, она хотела переждать, пока все снова обернутся к ней. Но вдруг Хальт выскочил из-за ее спины и через плечо быстро глянул ей в лицо. Из-под капюшона глаза его сверкнули белым огнем, и словно тихая белая молния ударила Ингитору. В уме ее сами собой вспыхнули какие-то слова, мигом сплелись в ровную цепочку, и она тихо засмеялась от радости.

— звонко произнесла она, повинуясь какой-то иной силе. Корабельщики, разом обернувшись, дружно засмеялись ее стиху.

— Хорошо сказано! — восклицали они. — Вот и Амунди дождался висы в свою честь! Только я бы не хотел, чтобы такую сложили обо мне!

Парень уже поднялся и пытался поймать бочонок, плясавший на приливной волне. Услышав насмешливый стих, он повернулся к Ингиторе, на лице его была обида, стыд и досада. Ингиторе стало его жаль. И тут же новый стих зазвенел в ее голове, и она продолжала, почти без заминки:

Словно повинуясь заклинанию, бочонок сам прыгнул на волне прямо в руки парню. Прижав его к себе обеими руками, парень выбрался на песок.

— Держи крепче этого поросенка, Амунди! — сказал ему хозяин, все еще усмехаясь. — Поблагодари эту деву за честь, что она оставила тебе! Впредь смотри под ноги, а то так и будешь всю жизнь вместо земных дев обнимать дочерей Эгира! А их объятия, говорят, холодны!

Все засмеялись снова, а хозяин обернулся к Ингиторе.

— Кто ты такая, флинна, умеющая так складно и пристыдить, и приободрить? Я был на усадьбе Граннэс, но не видел тебя там. Мое имя — Халлад Выдра, и это мой корабль. Его я тоже зову «Выдрой». Что привело тебя к нам?

— Мое имя — Ингитора дочь Скельвира из рода Ингвингов. Я из усадьбы Льюнгвэлир.

— Я слышал о вашем роде и о вашей беде! — Халлад уважительно наклонил голову. — Мне не приходилось встречать твоего отца, но я слышал о нем немало хорошего. Когда Хеймир конунг задумает собирать новое ополчение, Скельвира хельда будет сильно не хватать. Для меня и моей дружины было бы честью чем-то помочь тебе. Мы — простые торговые люди, но нас не упрекнешь в недостатке смелости и чести.

— Хотела бы я спросить у тебя, Халлад, — куда смотрит нос твоей «Выдры»? Где конец твоей дороги?

— Я родом из Эльвенэса, и туда мы сейчас держим путь.

— Хотела бы я, чтобы вы взяли меня на корабль и отвезли к Хеймиру конунгу. Я хочу рассказать ему о своей беде. Поможете вы мне в этом?

— Нет причин отказать тебе. Как говорят, чужая беда может стать и твоей.

— Вот ответ, достойный благородного человека! — радостно воскликнула Ингитора. — Достаточно будет, если я заплачу вам этим?

Она показала одну из серебряных подвесок у себя на груди, на цепочке между застежками.

— Мы успеем поговорить об этом, но плата не покажется тебе большой. — Халлад повел ладонью, отказываясь от несущественного разговора. — Для меня честь привезти к конунгу такую высокородную деву. А кто это с тобой?

— Это мой раб, Грабак. — Ингитора небрежно глянула назад. — Он поедет со мной.

— На моей «Выдре» хватит места вам обоим. Бродди перенесет тебя. — Халлад оглянулся к одному из своих людей, рослому силачу. — Он умеет лучше смотреть себе под ноги, чем Амунди. Амунди — мой племянник, сын моего брата. Когда я умру, «Выдра» достанется ему. Не гляди, что он сейчас мокрее всякой выдры! — Халлад усмехнулся. — Обычно он не так неудачлив. Но нечасто увидишь такую красивую деву, как ты.

— Клянусь, я перенес бы тебя на корабль лучше всякого другого! — запальчиво воскликнул сам Амунди, словно стремясь оправдаться в глазах Ингиторы. — Я не так глуп, чтобы поскользнуться на одном месте дважды!

Мокрая рубаха прилипла к его телу, густые кудри потемнели от воды, а на лице его смущение мешалось с восхищением. Вытирая ладонью капли воды с лица, он не сводил глаз с Ингиторы.

— Я охотно приму твою помощь, — сказала ему Ингитора, улыбаясь. Сейчас она чувствовала себя почти счастливой, и ей хотелось, чтобы все вокруг были так же счастливы.

На корабле Ингитора устроилась на мягких мешках на корме — должно быть, там были беличьи меха. Хальт устроился возле ее ног, съежился, как старый гном.

— Ну, что я тебе говорил? — прошептал он, пока дружина Халлада выводила корабль на глубокую воду и разбирала весла. — Все будет так, как тебе нужно.

Ингитора молча пожала плечами. Она все еще удивлялась тем стихам, которые вдруг возникли в ее голове и так понравились корабельщикам. Никогда раньше она не сочиняла стихов, полагая, что это дело мужчин. Или это все Хальт?

Ей вспомнился его взгляд, бросивший белую молнию. Конечно, это он!

«Выдра» развернулась носом на юг, весла дружно взлетели над пенной волной. Морской ветер ударил в лицо Ингиторе, знакомый хребет берега, покрытый щетиной елового леса, поплыл, качаясь, назад. Впереди было море, Эльвенэс — город Хеймира конунга. Халлад сам сидел за рулем, прищурясь, оглядывая небосвод.