Хоуп хмыкнула.

— Не знаю даже, кого тебе так сразу предложить, — сказала она. — Вот что, попробуй поговорить с леди Колторп. Говорят, у нее это очень хорошо получается.

Я подавил стон. Леди Колторп — представляю себе, что это такое. Длинные прокуренные зубы, ежик стального цвета, твидовый костюм, пахнущий спаниелем, и спаниели, пахнущие твидом…

— Ладно, подумаю, — ответил я.

И вот наступил знаменательный день. Надо ли говорить, что аэропорт был окутан туманом. Понадобились титанические усилия, чтобы доставить на остров Питера Скотта с супругой, мы едва уложились в срок, да и то с помощью чьего-то личного самолета. В конечном счете все образовалось. Я показал Питеру и его жене зоопарк, познакомил их с сотрудниками, рассказал о наших задачах. И с удовольствием отметил, что экскурсия явно произвела сильное впечатление на Питера.

Завтрак удался на славу — потому, верно, что обошлось без спичей. Во второй половине дня — снова экскурсия по зоопарку. После этого осталось время только принять ванну и переодеться перед главным событием дня — обедом, с последующим сбором средств. На обед были приглашены избранные, на чью помощь мы рассчитывали. Открыл торжество лорд Джерси, он предоставил слово Питеру Скотту, и тот произнес превосходную речь с различных аспектах охраны природы и значении нашего начинания. За ним была моя очередь выступать, и я уже перебирал листки с записями, как вдруг мой взгляд остановился на девушке, сидевшей на другом конце стола. Она — та самая, которую я видел в аэропорту! Что за черт, как она здесь очутилась? От удивления у меня вылетело из головы все, что я собирался сказать. Все же я кое- как промямлил свою речь и сел, думая только о том, чтобы не упустить момент и перехватить девушку, прежде чем она скроется во второй раз.

Наконец загремели стулья, гости начали подниматься из-за стола. Со всей скоростью, какую допускали приличия, я протиснулся сквозь толпу именитых друзей, догнал девушку уже на самом пороге и положил ей руку на плечо, словно детектив, поймавший воришку в магазине. Она повернулась и надменно вскинула брови.

— Это вас я видел в аэропорту? — спросил я.

— Верно, — подтвердила она. — Я потому и пришла.

— Так вот, — продолжал я, — помнится, вы сказали, что согласны помочь мне со сбором средств. Это было сказано в шутку или всерьез?

— Конечно, всерьез.

Каким-то чудом у меня в кармане оказались листок бумаги и ручка.

— Вы можете сказать мне, как вас зовут, и ваш номер телефона, и когда позвонить вам, чтобы договориться?

— Пожалуйста, звоните в любое время.

— Итак… вас зовут?

— Сэрэнн Колторп.

Я воззрился на нее, не веря своим ушам.

— Как… вы… вы — леди Колторп? — не совсем учтиво выпалил я.

— Уже много лет.

— Но… как же?.. А седой ежик… спаниели… лицо старой лошади?.. — в отчаянии вопрошал я.

— Разве я похожа на старую лошадь? — заинтересовалась она.

— Что вы! Я… я совсем не то хотел сказать. Понимаете, это я так представлял себе вас. Вы уверены, что на острове нет второй леди Колторп?

— Насколько мне известно, я — единственная, — с достоинством произнесла она. — Звоните в любое время.

Она сказала мне свой адрес и номер телефона.

Я вернулся к Джеки и сообщил, ликуя:

— Нашел девушку!

— Которую? — осведомилась Джеки.

— Ту самую, о которой говорил тебе, — нетерпеливо ответил я. — Девушку из аэропорта. Это леди Колторп.

— Постой, но ведь ты говорил, что леди Колторп — это сплошной твид и спаниели.

— Да нет, ничего подобного! Посмотри… видишь? Вон та обаятельная особа… в чем-то черном с белой отделкой — это она.

— Ах, эта… Что ж, пожалуй, ты прав, она справится со сбором средств!

— Я немедленно свяжусь с ней. Завтра утром. А теперь, бога ради, пошли домой. Чертовски хочется спать. Сказано — сделано.

Подводя итог, должен сказать, что наше юбилейное мероприятие прошло чрезвычайно успешно. Мы смогли посоветоваться с такими людьми, как директор Антверпенского зоопарка Вальтер ван ден Берг, как Ричард Фиттер из Общества охраны фауны, и другими; они не только благожелательно отозвались о нашей работе, но и сделали конструктивные замечания. Более того, деньги, которые мы собрали, позволили нам наконец взяться за самое неотложное из всех наших дел — строительство новых, просторных клеток для человекообразных обезьян. Чертежи давно уже пылились на столе, мы с Джереми только слюнки глотали, глядя на них. Тресту такое дело было не по карману, но после юбилейного обеда — как здорово все получилось! — можно было приступать к задуманному.

Я всегда говорил, что есть два создания, которым ни в коем случае нельзя давать волю в зоопарке: ветеринар и архитектор. Ветеринар тотчас примется лечить диких животных так же, как домашних. Конечно, динго или кустарниковая собака принадлежат к семейству собачьих, но это еще не значит, что к ним следует подходить с той же меркой, что и к болонке или спаниелю. Обычно ветеринар в отчаянии заключает: «На вашем месте я бы махнул рукой». Нам повезло, наши два ветеринара, Блэмпид и Бегг, придерживаются прямо противоположной точки зрения. Вот уж кто никогда не махнет рукой на животное!

У архитектора свои заскоки. Стоит вам зазеваться, и они сконструируют клетку, которая будет архитектурной поэмой, но никуда не годится с точки зрения тех, кому ею пользоваться, а главное — тех, кому в ней жить. Вот почему, когда дело дошло до клеток для человекообразных, мы с Джереми тщательно изучили проект, стремясь не допустить промашек. Задача осложнялась тем, что клетки предстояло ставить на наклонном участке, прилегающем к южной стене Дома млекопитающих, причем Откосов не один, а целых три, так что надо было сперва подготовить солидное бетонное основание.

Конечный вариант, предложенный нашим архитектором Биллом Девисом, мне очень понравился. Клетки были почти треугольные, так что обитатели каждой из них могли видеть, что происходит в двух других. Житье-бытье соседей занимает человекообразных обезьян ничуть не меньше, чем нас, людей, только мы подглядываем из-за штор, а они из-за решеток. Крышу впереди подняли чуть повыше, чтобы в клетки попадало возможно больше солнца.

Мы договорились со строительной фирмой, и началась подготовка участка. Старые клетки помещались внутри дома, но через окна обезьяны могли следить за ходом работ, и они охотно пользовались этой возможностью. Особенно интересовался техникой орангутан Оскар, он целыми днями сидел у окна и сосредоточенно наблюдал, как готовят и укладывают раствор. Однажды утром я пошел проверить, как подвигаются дела, и разговорился с одним из рабочих.

— Я вижу, Оскар следит, чтобы все делалось как положено, — заметил я, показывая на стекло, к которому прильнула обезьянья физиономия.

— Да уж! — воскликнул рабочий. — Целый день так и сидит, глаз не сводит! Хуже какого-нибудь десятника, черт бы его побрал!