обещали здоровье. — Но что проку в здоровье, — печально сказал Баньюбула,
— если у тебя несчастливая судьба. Я уже несколько лет, как изучаю Абраксас, и знаю, что у меня несчастливая судьба. Знаете, как я защищаюсь?
Я отрицательно покачал головой. Он снял с кольца для ключей маленькую халдейскую бронзовую пластинку, на которой было написано следующее заклинание:
S
А
Т
О
R
А
R
Е
Р
О
Т
Е
N
Е
Т
О
Р
Е
R
А
R
О
Т
А
S
Баньюбула кивал, как китайский мандарин.
— Я только хочу показать вам, что уже все испробовал. Даже поил жену любовными зельями, но они её лишь едва в могилу не свели. А ведь я добра ей желал. Надеюсь, вы меня поймёте и простите. — Я кивнул в знак прощения.
— О Господи! — воскликнул Баньюбула, с такой жадностью выпив свой стакан, словно его мучила жажда. — Моя скорбь безгранична, безгранична. — На мой взгляд, его восклицание было излишне пафосным, но я промолчал.
— А что бы изменилось, если… если бы все ваши переговоры завершились успешно? — поинтересовался я.
Его крупное безволосое лицо моментально изменилось, выразив бурный восторг.
— Ах, тогда все было бы иначе, неужели не понимаете? Я был бы
Бармен начал демонстративно громко хлопать ставнями и дверью, открыто показывая, что закрывается; на просьбу налить нам ещё ответил отказом.
— Вот видите? — сказал граф. — И всю жизнь так, сплошные отказы — везде и во всем. — Он
