Падишах послал кайсару сокровища из россыпей Бахрейна, драгоценное оружие, гулямов, а сам, радостный, двинулся в свою страну. В пути он ежедневно, чтобы обрадовать невесту, подносил ей роскошные дары, присылал ей шкатулки с драгоценностями. Но у невесты сердце горело пламенем от тоски по единственному любимому сыну, и она проводила все время в одиночестве, скорбя и плача. Наконец терпение ее совсем истощилось и душа стала изнемогать от разлуки.

День и ночь сила любви диктовала ее разуму всевозможные уловки, которые помогли бы ей заполучить сына и заменить грезы о нем радостью свидания. И вот в один прекрасный день она рассказала падишаху о своей стране, о сокровищах, их редкостных диковинках, которые хранятся в казне ее отца, а потом добавила:

– У моего отца есть гулям, который в отроческом возрасте обладает умом взрослого мужа, будучи ребенком, силой превосходит героев. В воинском искусстве он всех оставил позади, а в науках достиг предела. Он чудо нашего века и диковинка мира.

– Если я попрошу прислать этого гуляма, – спросил падишах, – как ты посмотришь на это? Согласится ли твой отец?

– Это невозможно, – отвечала она. – Если отец не видит мальчика хотя бы час, то теряет голову от тоски. Но если падишах правда хочет повидать того гуляма, то надо отправить кого-нибудь в Рум по торговым делам, чтобы посланец соблазнил ребенка разными обещаниями и посулами и привез его сюда.

Падишах вызвал способного и расторопного купца, который знал древнееврейский и румийский языки, путешествовал по странам света, бывал на востоке и на западе, видел всю обитаемую часть земли, слышал о тайнах этого изменчивого мира, обладал ясным умом и твердым разумом. Купцу дали для торговли много товару, а дочь кайсара тайком сказала ему:

– Этот самый гулям – мой сын. Относись к нему бережно и заботливо, в пути оказывай ему должное уважение и почтение. Скажи ему: «Мать зовет тебя». А когда прибудешь сюда, одень его снова гулямом и не вздумай никому поведать эту тайну!

Купец, прибыв в Рум, улучил момент и передал мальчику послание матери. Тот заплакал.

Выслушав рассказ о страданиях матери, мальчик ответил:

– Мне невозможно выехать отсюда открыто!

Тогда купец спрятал мальчика в сундук и гнал верблюда, пока не пересек границ Рума, прибыл в Ирак, а оттуда – в свою страну. Въехав в столицу падишаха, купец облачил мальчика в роскошные одеяния. Падишах, видя воспитанность и образованность ребенка, обрадовался ему и велел оказать большие почести. Мать же смотрела издали на свое дитя и ласкала его только взором:

Но она повторяла себе: «Настанет время, когда я смогу перекинуться словечком со светочем моих очей, когда я смогу вдохнуть аромат цветника его щек».

И вот в один прекрасный день падишах отправился на охоту, и в гареме не осталось никого из посторонних. Огонь любви разгорелся в сердце матери, и она на короткий миг привела мальчика в свои покои, обрадовала сердце ветерком общения с сыном, напоила дух свой вином свидания с ним. Однако об этом прослышал хаджиб, и он сказал:

– Гарем падишаха неприкосновенен! Я должен сообщить падишаху, молчание было бы изменой.

Когда падишах вернулся с охоты, хаджиб доложил ему о том, что случилось. Сердце падишаха наполнилось гневом, грудь его стеснилась, и он воскликнул:

– Эта женщина упрятала меня в мешок своих хитростей и коварными уловками привезла из Рума своего любовника!

Потом он вошел в покои дочери кайсара со скорбным сердцем и раненой душой. На его челе проступили приметы тайного гнева, цвет лица изменила жестокая ревность. Жена догадалась, что шах разгневан, и сразу поняла, что ему передали о случившемся, увеличив все во сто крат.

– Что случилось с властелином? – спросила она. – Чем он недоволен?

– Я слышал, что сегодня ты предавалась любовным утехам с гулямом из Рума, что дарила ему нежные ласки, – вскричал падишах. – Не стыдно тебе отдаваться слуге? Предпочесть мне раба, купленного за деньги?

– Берегись таких мыслей, – отвечала дочь кайсара, – ведь помыслы царей настолько высоки, что их не должна омрачать пыль подозрений. Величайшее удовольствие власти заключается в приказах, повелениях и запретах, а бремя управления уравновешивается возможностью снести губительным мечом голову каждому, кому захочешь или на кого прогневаешься, избавив свои помыслы от лишних волнений. Если ты подозреваешь гуляма, то вели снять с него рубашку жизни через шею бытия. Если же ты считаешь виноватой меня, то прикажи все, что тебе заблагорассудится.

От этих слов пламя гнева падишаха улеглось, вихрь ярости затих. Он смотрел на красоту жены, и любовь не позволяла ему вырвать такую розу из цветника свидания, владыка любви запрещал ему срубить в саду кипарис, увенчанный луной, убить солнцеликую повелительницу, погубить цветок с такими прекрасными лепестками и ароматом. Злоба, которая полыхала у падишаха в душе, целиком устремилась против отрока, и он сказал:

– Возлюбленную не должны коснуться ни стрелы мести, ни исполнение приговора ярости.

Он вызвал хаджиба, дарующего гороскоп Мирриха, злосчастье Зохаля, похожего на голову и хвост созвездия Дракона. Он был кометой на небе наказания, несчастием миров возмездия. Падишах вручил того несравненного луноликого, то единственное чудо света, того птенца куропатки на лужайке гордыни, соловья изящества времени, тот побег в саду кайсара, цветок Дерева владычества в руки властелина ада и стража геены и приказал:

– Сегодня же вечером день его жизни должен обернуться ночью, а к утру его несчастную шею должна сдавить веревка!