Наконец Недород набрался храбрости и сказал, что постучит он. Початок посоветовал ему стучать как можно тише.

Недород двумя пальцами взялся за язык медного колокольчика и еле слышно позвонил. Все трое заранее отскочили назад.

Ворота заскрипели и открылись. Появился солдат в шлеме и панцире и сказал:

— Входите, входите, король вас ждет.

— Нас?!

— Да.

Друзья переглянулись и прижались к стене, не в силах сделать ни шага. Тогда солдат вышел и по одному втолкнул их в ворота.

Подталкиваемые сзади солдатом, Тысячемух, Початок и Недород пересекли двор, по которому бегали сарацины с кривыми саблями-шимитаррами и тюрбанами на голове, старики, дети. Женщины, собравшись в кружок, плакали и молились. Из окон на землю то и дело падали серебряные блюда и вазы, головки сыра, окорока, шахматные и шашечные доски, бронзовые люстры. Никто не обращал на это ни малейшего внимания. Недород хотел было подобрать хоть головку сыра, но солдат дал ему пинка и вместе с Тысячемухом и Початком повел вверх по широкой лестнице.

Навстречу им спускались люди, которых сарацины хлестали кнутом по голой спине. Один из несчастных повернулся к своему мучителю и попросил его хлестать посильнее.

Трое друзей совсем растерялись. Похоже, в этом мире теперь все наоборот. Но тогда почему снег по-прежнему белый и холодный? И почему они до смерти хотят есть? Если все теперь в мире наоборот, то они сами должны быть сытыми, люди должны ходить на головах, старики — превратиться в молодых, а дети — в стариков.

«А может, это великий пост по случаю великого несчастья? Ну, скажем, смерти короля, который живет в этом замке? Но тогда почему солдат сказал, что король их ждет?»

Солдат провел трех друзей в огромную залу с узенькими оконцами и большими окнами, которые выходили во двор. Приказал им сесть и ушел.

Друзья остались одни.

— Бежим, пока не поздно, — предложил Початок.

— Куда?

— Куда-нибудь.

— Солдат сказал, что нас ждет король, — напомнил друзьям Тысячемух.

— Да, чтобы нас повесить, — ответил Недород.

— Пусть сначала покормят, а там не страшно и умереть, — сказал Початок.

— Я, когда поем, бегу быстрее зайца. Пусть тогда попробуют поймать, — похвастался Недород.

— А я, когда сыт, могу убить десятерых солдат сразу, — объявил Тысячемух.

— Ну а я — целых сто, — сказал Початок.

И тут солдат громовым голосом возгласил:

— Его величество король!

Початок и Недород от страха свалились на пол. Тысячемух последовал их примеру. Но солдат схватил Початка, а потом Недорода и поставил их на ноги. Тысячемух вскочил сам и впился глазами в короля.

Король был высоким и толстым. Он вошел в залу в сопровождении двух придворных и двух слуг, которые несли два таза с водой. Подошел к трем оборванцам, пытаясь дружеской улыбкой смягчить злобное выражение своего обезображенного шрамами лица.

Тысячемух, Початок и Недород зажмурились. А король встал на колени, подполз к Тысячемуху и стал целовать его ноги. Двое придворных тоже пали на колени и подползли к Початку и Недороду. Друзья открыли глаза и стали пятиться назад, но король и двое придворных крепко держали их за ноги.

Король приказал слугам поставить на пол оба таза и осторожно, бережно принялся мыть Тысячемуху ступни. Придворные стали мыть ступни Початка и Недорода. Тысячемух дал королю обтереть ему ноги куском полотна, а потом сказал:

— Ваше величество, мы не те, кого вы ждали.

— Чем вы нежданнее, тем приятнее ваш приход.

Король поднялся и жестом повелел подняться Тысячемуху, Початку и Недороду. Те не знали, что им теперь делать — смеяться или плакать. Главное, понять, какие у короля тайные замыслы.

А король остановился возле Тысячемуха и довольно прищурился.

— С этой минуты ты становишься королем, а эти двое — твоими придворными, — объявил он.

— А вы, ваше величество?

— Буду вашим слугой. А теперь поменяемся одеждой.

— Наша истрепалась и промокла, — робко сказал Тысячемух.

— Тем лучше.

Король снял золотую корону и водрузил ее Тысячемуху на голову, а тот отдал ему свою старую, рваную шапку. Початок и Недород тоже поменялись одеждой с двумя придворными.

Потом они стали меняться обувью. Початок отдал свои сандалии старику придворному, и обе оказались на правую ногу. Придворный, надев их, поморщился от боли, но сразу же снова заулыбался.

После обмена одеждой король почтительно наклонился к Тысячемуху и спросил, какое будет его первое желание.

У Тысячемуха ответ вырвался чуть ли не раньше, чем он открыл рот:

— Хочу есть!

Початок и Недород были вполне согласны с Тысячемухом, что, впрочем, нетрудно было понять по их лицам.

Слуги поставили на широкий и длинный стол блюда со всевозможной едой и кувшины белого и красного вина. Тысячемух, Початок и Недород неотрывно смотрели на тарелки наваристого, дымящегося супа, жареных уток и гусей, оливки, колбасу, сыр, фрукты. А слуги принесли еще и холодную телятину, сахарные кости, угрей, бифштексы, фазанов и куропаток.

Трое друзей сидели в растерянности, не зная, с чего начать, и то подымали, то снова опускали руки.

Может, это злая шутка? Или же хитрая ловушка? Наконец Тысячемух повернулся к королю и спросил:

— А вы, ваше величество, не хотите есть?

— Мы с придворными будем есть остатки. И не называй меня больше ваше величество — теперь ты король.

— Ну, а если мы все дочиста съедим?

— Такого быть не может, — ответил бывший король.

— Очень даже может! Совсем недавно один из нас съел целого льва.

— Тогда мы потерпим.

Початок и Недород подождали, когда Тысячемух приступит к еде, ведь король всегда начинает есть первым.

Тысячемух расстегнул рубаху, снял корону с головы, осторожно взял оливку и положил ее в рот. Початок и Недород молниеносно последовали его примеру. Куда выплюнуть косточку, они не знали и