– Простите, это не вы нам звонили полчаса назад? – внезапно спросила телефонная барышня, вклиниваясь в горестные раздумья Курочкина. – Вы еще сказали, будто бы нашли…

– Да! Да! – воскликнул Дмитрий Олегович, у которого вновь проснулась надежда. – Я тот самый, что нашел дипломат с капус…

– Тише, ни слова больше, молчите, – скороговоркой произнесла девушка на том конце провода. – Или нет, отвечайте, но коротко… Что вы хотите сделать с… находкой?

– Вернуть вам! – выдохнул Курочкин. – Заберите!

– Тише, не так громко… – телефонная барышня замолчала, словно раздумывая. На сей раз ни шороха, ни потусторонних голосов Дмитрий Олегович не услышал.

По вестибюлю метро мимо таксофонов быстро прошагали двое милиционеров в камуфляже и с автоматами, оба похожие на патрульного Мымрецова. Дмитрий Олегович вжал голову в плечи, повернулся к ним спиной и изобразил необычайную увлеченность телефонным разговором. Идиотское положение! Он, не совершивший никакого преступления, ощущал себя теперь закоренелым преступником, уже почти что виновным в краже и сразу нескольких убийствах… Бедная Валентина! Она вышла замуж за Джека- Потрошителя!

– Вы слушаете? – ожила в руке трубка.

– Слушаю! – жарким шепотом произнес Курочкин, провожая глазами патрульных. Джек- Потрошитель пока оставался непойманным, и то хорошо. Или, быть может, Фортуна еще просто не наигралась сегодня с Дмитрием Олеговичем.

– Идите к главному входу Павелецкого и стойте там, – деловито проговорила телефонная барышня, тоже понижая голос до шепота. – Никуда не уходите, дожидайтесь синие «Жигули». Как только машина остановится, садитесь в нее и не задавайте лишних вопросов…

– Зачем мне садиться? – тут же задал лишний вопрос Курочкин. – Я просто передам дипломат и… – Ответом ему были прерывистые гудки: дав инструкцию, барышня немедленно отключилась.

«Скажи спасибо, что тебе назначают свидание здесь же, у Павелецкого, – стал мысленно успокаивать себя Курочкин. – А не у Казанского или где-нибудь на ВДНХ…» Телефонной барышне ему в особенности не хотелось сообщать о своем безденежье и безжетонье. Если не считать четверти миллиона долларов в дипломате, у Дмитрия Олеговича по-прежнему оставался сиротский гривенник.

Обратно, к Павелецкому вокзалу, имелось два пути: длинный и короткий. Можно было вновь подняться на поверхность, выйти на Валовую и через Зацепу обогнуть вокзальную площадь и пройти с тыла. Едва ли все подземные переходы в районе двух ближайших кварталов окажутся перекрытыми. Медленным шагом, робким зигзагом, но дойти можно.

Короткий путь через метро – обратно к радиальной станции – требовал карточки или проездного. Ни того ни другого у Дмитрия Олеговича не было и не предвиделось. Мрачно созерцая толпу счастливцев, проходящих сквозь турникет, Курочкин неожиданно для себя отметил одну особенность, которая раньше как-то не бросалась ему в глаза.

Большинство пассажиров предпочитали проходить мимо живой бабушки-контролерши в темно- синей униформе метрополитена, а вовсе не через лязгающую автоматику с фотоэлементами.

Дмитрий Олегович и не знал, что в столице так много разнообразных льготников, старых и молодых, с удостоверениями всевозможной раскраски, но непременно с золотыми буквами. Курочкину издали не было видно, в какие слова складываются эти буквы, но, поскольку контролерша никого не задерживала, все имели право. Все, кроме Курочкина, который, между прочим, тоже был почетным донором, и где-то в шкафу у него пылился солидный по виду документ на сей счет. Знал бы – захватил бы. Впрочем, нет: знал бы – ни за что на свете вообще не вышел бы сегодня из дому ни за какими яблоками. Лег бы поперек коридора, но не сдвинулся бы с места, даже под угрозой страшной ссоры с Валентиной. Ну почему он, Дмитрий Олегович Курочкин, лишен дара предвидения?…

Задумавшись, Курочкин просмотрел, когда в вестибюле возникла пестрая и шумная группа людей числом около тридцати. Судя по доносящимся обрывкам разговора, все они не только были свидетелями ужасного кровопролития возле бывшей булочной, но и потом задержались еще поглазеть на примчавшийся спецназ – как будто никогда в жизни не видели милиции. Перестрелка, и без того жуткая, прямо на глазах обрастала совсем уж фантастическими подробностями. «…И тогда тот мужик вытаскивает шестиствольный гранатомет!… – азартно жестикулируя, надрывался долговязый парень в футболке. – И кэ-эк жахнет по серой „Тойоте“! Заметил, да?…» «Глупости, – строго ответствовал плотный дядька в адидасовских трениках и с авоськой. – Это не гранатомет, а типичный ранцевый огнемет „Шмель“, я такие в армии видел…» «…И ничего ему не будет! – слышалось уже с другой стороны. – Необходимая оборона, и на ПТУРС этот наверняка у него разрешение…» «…А парня того с портфелем прямо наповал, полголовы как бритвой снесло, – объяснял некто веским голосом, – а в портфеле-то продукты, колбаса да кефир… и чего он его к руке пристегнул? Баловался – ну и добаловался…» «…Вот-вот, – соглашался с ним другой некто, – и майор милицейский о том же распинался. Первый раз, говорит, вижу, что такая драчка из-за килограмма колбасы, озверел народ совсем…» «…Никакая это вам не колбаса, – чей-то хриплый голос пробивался сквозь общий гам, – вам, совкам, пудрят мозги, а вы и рады! Плутоний там был у него в кульке, оружейный плутоний, зуб даю… Я в Арзамасе-17 три года лямку тянул, чуть импотентом не стал, у меня нюх на такие вещи…» «… Лучше бы стал, – тут же насмешливо отзывался первый некто, – не плодил бы дураков… Сравнил, понимаешь, колбасу и плутоний!…»

Продолжая оживленно переговариваться, свидетели и очевидцы направились всей гурьбой к турникету. И лишь человек пять из них решились доверить свои тела автоматике: остальные оказались сплошь льготниками и обладателями проездных, отчего в толпе перед узкой горловиной прохода мимо бабушки-контролерши образовалось сильное течение – оно и подхватило, и пронесло само зазевавшегося безжетонного Курочкина по проходу, утрамбовало в очередь на эскалаторе (баулы, чемоданы рюкзаки, свежие газеты) и чуть было не впихнул с Дмитрия Олеговича в абсолютно не нужный ему поезд. Обычно Курочкин боялся людских течений, поскольку ему почему-то всегда необходимо было в другую сторону. Однако в этот раз он самозабвение влился в поток, движущийся в сторону перехода на радиальную, и был доставлен прямо на поверхность как бы даже независимо от собственной воли.

Синих «Жигулей» пока не было видно. Возле закрытого подземного перехода, как и прежде, прогуливался внимательный милиционер, зорко высматривая потенциальных нарушителей. Увидев Курочкина, он профилактически погрозил тому жезлом. Дмитрий Олегович уже машинально пожал плечами: мол, все нормально, гражданин начальник, мы законы знаем. Видимо, покойный урка был все- таки не так уж неправ, заподозрив в Курочкине преступника-любителя… Видела бы его сейчас Валентина! Вернее, лучше бы она, разумеется, его сейчас не видела.

В марках машин Дмитрий Олегович разбирался примерно так же, как и в типах оружия, и поэтому в основном стал обозревать горизонт в поисках синего пятна. Проехал синий микроавтобус с зарубежной надписью «Pepsi-Cola». Не то. Продребезжал ремонтный козлик, который и синим-то назвать было неловко, – так обшарпан. Тем более не то. Мягко шурша скатами, неторопливо проплыл мимо длиннющий синий красавец с затемненными стеклами: если это – «Жигули», то Курочкин – арабский шейх. В такой машине Дмитрию Олеговичу никогда не доводилось ехать и едва ли доведется. Для такой роскоши надо быть не просто новым, а сверхновым русским, миллионером… Правда, если перевести в рубли ту сумму, которая сейчас имеется в руках у Курочкина, то выйдет даже несколько миллионов. Непонятно, почему Дмитрий Олегович от этой мысли слегка возгордился и проводил глазами удаляющееся чудо почти с равновеликим достоинством…

– Эй! Как вас там? – раздался за спиной приглушенный женский голос, и Дмитрий Олегович обернулся. Пока он примеривал на себя лимузин с чужого плеча и мысленно записывался в клуб молодых миллиардеров, синий автомобиль подъехал не с Зацепы, а со стороны Кожевнической. Лицо блондинки за рулем Курочкину было не знакомо, но вот голос…

– Вы, вы, с дипломатом! – уже с раздражением повторила телефонная барышня (конечно, это была она). – Вы нам звонили? Давайте сюда…

Таким красивых девушек Дмитрию Олеговичу в жизни видеть никогда не доводилось – только по телевизору, когда показывали манекенщиц или зарубежные фильмы. Валентина в молодости, конечно, тоже была ничего, – торопливо одернул себя Курочкин, словно убоявшись, что супруга подслушает его крамольные мысли на расстоянии. – Но это – совсем другое… С такой секретаршей директору фирмы