допрыгнуть и знака не подать. Обходить кругом – слишком долго. Может, как-нибудь попытаться все же перескочить здесь? Кажется, в бурной реке наметился слабый просвет. Дмитрий Олегович читал про какого-то мифологического деятеля, которому удалось уговорить море расступиться, чтобы он и его товарищи сумели пройти по дну. Сейчас этот деятель был бы очень кстати… Курочкин приблизился к краю тротуара и бросил опасливый взгляд на милиционера. Тот с интересом рассматривал будущего нарушителя, примериваясь к свистку. Нет, не выйдет! Был бы жетон, он смог бы хотя бы перезвонить в «Мементо», прокричать, что опаздывает: есть ведь в машинах какие-нибудь радиотелефоны или пейджеры. В отчаянии Дмитрий Олегович еще раз перебрал содержимое карманов, но ничего нового, понятно, не нашел. Коробочка, гривенник, карточка для метро… Для метро… Для метро!

Дмитрий Олегович издал радостный вопль и кинулся обратно в здание вокзала: в ту из дверей, где ближе всего было до станции «Павелецкая». Из-за этого дурацкого перехода он совсем забыл, что есть и другой путь. Можно перейти с радиальной на кольцевую и выйти наружу неподалеку от бывшей булочной. Немного дольше, но наверняка – метро-то Фортуне никак не закрыть; мелковат Курочкин, чтобы стать причиной таких катаклизмов!…

Как назло, народу на эскалаторах оказалось полным-полно, и все с чемоданами, мешками, тележками. Даже в выходной здесь было не протиснуться, а может быть, как раз в выходной здесь возникало особенное столпотворение. В толпе Дмитрий Олегович боялся приоткрыть дипломат и посмотреть на циферблат бабушкиного будильника, но он и так чувствовал, как стремительно утекают его минуты. В длинной галерее перехода Курочкин уже почти бежал, стараясь никого не задеть плечом или углом чемоданчика… Еще одна галерея, запруженная продавцами газет… Нет, мне не нужен «Московский листок»! И «Комсомолка» не нужна! Извините, девушка… Поворот, переход, эскалатор с сумками-баулами- тележками, целая армия этих тележек… Выход на улицу Новокузнецкая, это сюда, слава богу!

Запыхавшийся и помятый, Дмитрий Олегович выскочил из дверей метро, сориентировался в пространстве и бросился направо, лавируя в негустой толпе. Вход в контору – бывшую булочную – был уже совсем рядом, в сотне метров. Контора, похоже, работала без выходных: поблизости было припарковано множество дорогих автомобилей, какой-то господинчик с портфелем, как обычно, вежливо покуривал у входа. Курочкин еще успел подумать на ходу, что дипломат у господинчика такой же, как и у Дмитрия Олеговича; интересно, вдруг и там доллары? Мысль была донельзя идиотская. Должно быть, из-за этой истории Курочкин попутно обзавелся новым бзиком: теперь, глядя на любой похожий портфель системы «дипломат», он будет еще долго подозревать в нем хранилище валюты…

Та-тах! Та-та-та-тах!

Курочкин даже не понял сначала, что произошло. Господинчик с дипломатом, мирно покуривавший у дверей конторы, внезапно закачался, схватился за грудь и, так и не выпустив изо рта сигареты, повалился навзничь. Дипломат, вырвавшись из его рук, не улетел далеко, а, как послушная собачка, с шумом грохнулся на асфальт рядом с хозяином. В уличной толпе завизжали.

Та-та-тах!

Из кабины большой серой автомашины, которая только что мирно заворачивала откуда-то со стороны Валовой, выскочили двое в масках и с короткими автоматами в руках. Один принялся поливать дверь бывшей булочной, а другой поспешно склонился над упавшим господинчиком.

«Боже мой!» – с ужасом подумал Курочкин, инстинктивно ныряя за ближайшую из припаркованных иномарок. Место, столь опрометчиво выбранное им для встречи с посланцами фирмы «Мементо», вдруг оказалось эпицентром одной из бандитских разборок. О таких случаях Дмитрий Олегович много слышал, но своими глазами никогда раньше не видел. Сегодня, наконец, мадам Фортуна доставила ему это сомнительное удовольствие.

Та-та-та-та!

Ду-ду! Ду-ду-ду!

К автоматной скороговорке неожиданно присоединились новые звуки. Дверь конторы чуть приотворилась, и оттуда высунулась здоровенная черная труба, сразу полыхнувшая огнем. В голове Курочкина, человека сугубо гражданского, всплыло мрачное словосочетание «крупнокалиберный пулемет», хотя Дмитрий Олегович мог поклясться, что раньше никогда такого орудия не видел.

Нападавшие замешкались. Тот, кто наклонился над господинчиком, так и не смог пока завладеть его дипломатом: в отличие от портфеля, имевшегося у Курочкина, этот, оказывается, был прикован к руке. Очевидно, в конторе, победившей булочную, тоже не веники вязали. Курочкин, прячась за машиной, вновь мысленно обозвал себя обалдуем – нашел, называется, подходящее место для свидания! Теперь уж наверняка посланцы «Мементо» предпочтут объехать опасную улицу стороной. А может быть, они даже решат, будто стрельбу спровоцировал сам Курочкин?

Ду-ду-ду-ду!

Оправившись от неожиданности, контора нанесла ответный удар. В ту секунду, когда примолк автомат нападавших, из дверей стремительно выкатился квадратный детина с тем самым крупнокалиберным пулеметом. Пользуясь тем, что все случайные свидетели перестрелки уже разбежались или залегли, детина стал веером расстреливать парочку в масках и серый автомобиль.

Автоматчик, стоявший во весь рост, с ходу был выведен из игры. Второй получил пару секунд форы и, забыв о дипломате убитого господинчика, бросился к открытой дверце автомобиля. Но шофер, однако, предпочел спасти себя, а не соратника, и резко тронул с места.

– Сто-о-о-ой! – крикнул соратник в маске вслед убегающей машине. – Куда, сука?!!

– Ду-ду! – ответил крупнокалиберный пулемет, и второй из нападавших грохнулся на проезжую часть.

– Ти-а! Ти-а! – присоединилась к разговору милицейская сирена. Инстинкт самосохранения вновь напомнил Курочкину о себе. Волоча за собой проклятый портфель, набитый долларами, Дмитрий Олегович стал отползать в направлении улицы Новокузнецкая, в сторону метро, откуда выбежал всего пять минут назад. Попадать в поле зрения милиции Курочкину почему-то сейчас совершенно не хотелось.

Хотелось домой.

– Фирма «Мементо» слушает, – откликнулся все тот же голос телефонной барышни.

– Девушка, милая, не кладите трубку! – взмолился Дмитрий Олегович. У проходящего мимо унылого дядьки с корзиной он только что с неловкими извинениями выменял свою недоиспользованную карточку для метро на заветный коричневый кружочек с надписью «Таксофон МГТС». – Произошло ужасное недоразумение, я тут ни при чем… Пожалуйста, позовите Седельникова!

– Михаила Викторовича сейчас нет на месте, – ответила барышня заученно-вежливым тоном. – Что-нибудь ему передать?

Курочкин с досадой закусил губу. Ну, куда этого типа еще понесло? Неужели погулять пошел? В Курочкине стала закипать неприязнь к обладателю вальяжного баса. Как будто это он, господин Седельников, должен отдать Дмитрию Олеговичу огромную сумму денег, а не наоборот…

– Девушка, пожалуйста… – Курочкин обнаружил в своем голосе слезливые нотки. Несмотря на раздражение, он все никак не мог настроиться на деловитый тон, сколько ни гримасничал у телефонной трубки. Когда твой багаж свежих впечатлений только что пополнился еще тремя убийствами, уже не хватает сил проявлять характер. – А может, есть кто-нибудь из замов вашего Михаила Викторовича?

– Что-что? – переспросила барышня в трубке, словно не поняв вопроса.

– Ну, из заместителей, – повторил Дмитрий Олегович. Как ему самому показалось, немного тверже. – По маркетингу или как там у вас это называется… – Насколько Курочкин помнил, во время предыдущих разговоров с «Мементо» в трубке то и дело реяли замогильные голоса. Ведь не сам с собой общался господин Седельников. Не с призраками же он, в конце концов, проводил свое совещание.

– По маркетингу-у? – с неожиданным интересом прогянула барышня на том конце провода, и, как вдруг почудилось Дмитрию Олеговичу, в голосе ее возникли уже знакомые непонятные интонации продавщицы игрушечного магазина. Курочкин представил себе, что вот сейчас девушка из фирмы «Мементо» предложит ему купить куклу или заводной автомобильчик. Но вместо этого девушка произнесла коротко: – Никого нет. Все на обеде…

Вполне возможно, сказано было не на обеде, а на объекте, – Курочкин плохо расслышал последнее слово. Но хрен редьки не слаще. Что в лоб, что по лбу. От невезенья нет леченья…