И сын полуночи трепещет Пред сыном солнечной страны. Се — царь! Придите и поймите Его спасающую сеть, В кипучий вихрь его событий Спешите кануть и сгореть. Легко сгореть и встать иными, Ступить на новую межу, Чтоб встретать в пламени и дыме Владыку Севера, Раджу. 2. Он встал на крайнем берегу, И было хмуро побережье, Едва чернели на снегу Следы глубокие, медвежьи. Да в отдаленной полынье Плескались рыжие тюлени, Да небо в розовом огне Бросало ровный свет без тени. Он обернулся… там, во мгле Дрожали зябнущие парсы И, обессилев, на земле Валялись царственные барсы, А дальше падали слоны, Дрожа, стонали, как гиганты, И лился мягкий свет луны На их уборы, их брильянты. Но людям, павшим перед ним, Царь кинул гордое решенье: «Мы в царстве снега создадим Иную Индию… Виденье». «На этот звонкий синий лед Утесы мрамора не лягут И лотус здесь не зацветет Под вековою сенью пагод». «Но будет белая заря Пылать слепительнее вдвое, Чем у бирманского царя Костры из мирры и алоэ». «Не бойтесь этой наготы И песен холода и вьюги, Вы обретете здесь цветы, Каких не знали бы на юге». 3. И древле мертвая страна С ее нетронутою новью, Как дева юная, пьяна Своей великою любовью. Из дивной Галлии воотще К ней приходили кавалеры, Красуясь в бархатном плаще, Манили к тайнам чуждой веры. И Византии строгой речь, Ее задумчивые книги, Не заковали этих плеч В свои тяжелые вериги. Здесь каждый миг была весна И в каждом взоре жило солнце, Когда смотрела тишина Сквозь закоптелое оконце. И каждый мыслил: «Я в бреду, Я сплю, но радости все те же, Вот встану в розовом саду Над белым мрамором прибрежий».
