непостижим, порой нам кажется, что мы слышим звук Его голоса и видим Его жесты. Так рисуют Его образ прежде всего Евангелия. Иным предстает Он перед нами в вечности. Здесь рамки земного исчезают. Он свободен, божественно свободен, Он – Господь и Владыка. Ничего случайного и преходящего больше нет, – все существенно. «Иисус Назарянин» перешел в вечно живущего «Господа Христа», образ Которого обрисовал Иоанн, узрев Его на Патмосе: «То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию. Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и, обратившись, увидел семь золотых светильников и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир (длинную одежду) и по персям опоясанного золотым поясом. Глава Его и волосы белы, как белая волна, как енег; и очи Его – как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его – как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд; и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лицо Его – как солнце, сияющее в силе своей. И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою, и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь. И имею ключи ада и смерти» (Откр 1.11- 18). Рисует этот образ, в начале Послания к Колоссянам и Павел, когда говорит о Том, «Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари. Ибо Им создано все, что на небесах, и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, – все Им и для Него создано. И Он есть прежде всего, и все Им стоит. И Он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, чтобы в Нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, кровью креста Его, и земное и небесное» (Кол 1. 15-20) .

В этом образе все подробности отпали. Нет ни одной черты, которая говорила бы привычным для нас земным языком. Все чуждо и безмерно велико. Тот же ли это Иисус, Который ходил по земле? Ответ дают нам те дни, о которых мы говорим. Эти немногие дни, когда Он находился в состоянии перехода от времени к Вечности, говорят нам, что Он и тут, и там, один и тот же, – что Иисус Назарянин, когда Он «вошел в славу Свою» (Лк 24.26), взял с Собой все Свое земное существование, навеки включенное отныне в бытие Того, Который есть «Альфа и Омега, начало и конец» (Откр 1.8), и Кто живет вечно.

В начале повествований о воскресении Господа мы встречаем Марию из Магдалы (Ин 20.1-2,11-18). Ранним утром она с другими женщинами пришла ко гробу, чтобы помазать тело, нашла гроб открытым и пустым и побежала сказать об этом ученикам. Тогда Петр и Иоанн поспешили ко гробу, услыхали там слова ангела, и вернулись с этой вестью. Тем временем Мария опять приходит ко гробу и в сердечном смятении пытается обнаружить тело. Тут она видит Его Самого. Он спрашивает, почему она плачет и кого ищет, а она принимает Его за садовника и отвечает: «Господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его». Тогда Иисус говорит: «Мария!» Она узнает Его: «Раввуни, Учитель мой!» падает ниц и хочет обнять Его ноги. Но Он говорит: Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему. Как замечательны оба эти возгласа: «Мария!» – «Учитель мой!»... Наши мысли возвращаются к той трапезе в доме Симона Фарисея, когда под презрительным и наглыми взглядами гостей выступает вперед «грешница», склоняется к ногам Господа, целует их, орошает слезами, обтирает своими волосами, помазывает драгоценным миром и узнает, что ее грехи прощены. Так начиналась эта святая история (Мф 26.6-13). Позже мы услышали, что когда все разбежались и народ, будучи во власти тьмы, обратился против Иисуса, эта женщина – вместе с Марией, Матерью Господа, с другой Марией, матерью Иоанна (будущего евангелиста Марка), и с учеником Иоанном – выстаивает до конца У креста, под бурей ненависти и с мукой в сердце (Ин 19.25). Эта безмерно любящая женщина, для которой все ничтожно в сравнении с ее любовью, теперь снова стоит перед Ним. Он называет ее по имени, и она отвечает. Эти два слова – как бы итог всего, что произошло. Все подтверждено, все воспринято и перенесено в иное измерение. Не сказано ли: «Не прикасайся ко Мне ибо Я еще не восшел к Отцу Моему»? Но однажды это случится и Он воссядет по правую руку Всевышнего. Туда Он возьмет с Собой все, в том числе и эту любовь, и тогда все исполнится (Ин 20.15-17) . Разве переход не выступает здесь вполне явственно?

Обратимся к другой истории – о Петре. Никто из апостолов не обрисован в евангельских повествованиях так живо, как он. Вряд ли он был тем, что называют великой личностью, но у него было нечто лучшее: теплая и глубокая человечность. Было горячее сердце, честное и великодушное. Правда, ему были свойственны необдуманные поступки и поспешные, иногда даже дерзновенные речи, за что Иисус корил его. Но Петр не таил обиды, и ни готовность, ни сердечное тепло никогда ему не изменяли.

Но время последнего путешествия в Иерусалим Иисус спрашивает учеников: «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? Они сказали: одни – за Иоанна Крестителя, другие – за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога живого. Тогда Иисус сказал Ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи царства небесного». Вскоре после этого Иисус говорит о том, что должно теперь произойти: Он пойдет в Иерусалим, претерпит много страданий и умрет. Тут Петр горячится: «Господи! да не будет этого с Тобой!» Он же, «обратившись», резко говорит ученику: «Отойди от Меня, сатана! Ты Мне соблазн; потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». В этом виден весь Петр... (Мф 16.13-23). Или – событие на горе Преображения. Внутренняя слава Господа прорвалась наружу. Справа и слева от Него появляются Моисей и Илия, и Петр говорит: «Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии» (Мф 17.4). Три кущи для этих троих? Господь даже не отвечает на такую нелепость... Под конец, в последнюю ночь, Иисус говорит им, что все они покинут Его. Петр отваживается заявить: «Если и все соблазнятся, но не я». Но Господь предрекает: «Говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься от Меня» (Лк 22.34). Петр не верит, но пророчество сбывается, его вынуждает к этому рабыня-привратница. Тут он видит Господа, Которого ведут мимо, Господь смотрит на него, и Петр начинает горько плакать (Лк 22.34, 54-62).

А из 21-й главы Иоанна мы узнаем, что Петр, находясь с некоторыми другими учениками у озера в Галилее, говорит: «Иду ловить рыбу». «И мы с тобою», отзываются остальные. Они отплывают, трудятся всю ночь, но не могут поймать ничего. И вот, когда уже рассвело, Кто-то, стоявший на берегу, крикнул им: «Дети, есть ли у вас какая пища?» Они отвечают: «Нет». Тогда Он говорит: «Закиньте сеть по правую сторону лодки и поймаете». Они так и делают – и едва могут вытащить сети, так они наполнены. Тогда «ученик, которого любил Иисус» говорит Петру: «Это Господь». Услыхав это, Симон Петр опоясывается верхней одеждой, которую снял для работы, бросается в воду и плывет к берегу. Другие следуют за ним и все вместе приступают к еде. После этого Иисус говорит Симону Петру: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня больше, нежели они?» Тот отвечает Ему: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя». Иисус говорит ему: «Паси агнцев Моих». И спрашивает вторично: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?» Опять отвечает Петр: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя». Иисус говорит: «Паси овец Моих». И в третий раз спрашивает его: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?» Петр опечалился, что в третий раз спросил его и сказал Ему: «Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя». Иисус говорит ему: «Паси овец Моих. Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь. Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога. И, сказав сие, говорит ему: иди за Мною» (Ин 21.15-19).

Здесь вновь подхватывается, преобразуется и продолжается длинная цепь событий. Что-то уже изменилось в Петре. На вопрос: «Любишь ли ты Меня больше, нежели они?» он уже не решается, как вероятно сделал бы раньше, ответить просто «да», но говорит сдержанно: «Господи, Ты знаешь, что я люблю Тебя». Когда вопрос повторяется затем во второй и в третий раз, он понимает в чем тут дело: Иисус призывает загладить свою троекратную измену. Но вместе с тем подтверждается сказанное в Кессарии Филипповой: он должен оставаться фундаментом, прочным как скала, и хранить ключи от царства небесного, и быть пастырем для овец и агнцев всего стада Господня. Все, что было, остается – и Иисус, и Петр, и все случившееся – но преобразуется и освящается... О том, в какую жертву это переходит, говорят