Как только даос Цзя услышал слово «Хуачжоу», им вновь овладело безумное чувство:
— Да ведь Хуачжоу — это место, где находится Западный священный пик Хуашань! Моя названая матушка с сестрицей как раз собирались идти туда воскуривать благовония. Почему он ушел, ничего не сказав, я бы хоть письмецо с ним отправил!
Косой усмехнулся:
— Думаете, он их там найдет? Хуачжоу — не деревушка из трех дворов, где все друг друга знают, а огромный округ.
Даос Цзя от болезни сделался вспыльчивым и принялся бранить Косого:
— Паршивый щенок! Неужто сам не знаешь, что человек с человеком всегда сойдется?! Говоришь, не найдет! А как же, по-твоему, тот курьер разыскал Хромого?.. А ушел Хромой с ним потому, что наверняка получил какую-то весточку от матери и сестры. Чем нести всякую чушь, лучше бы разузнал, где они!
— Теперь уже поздно, — оборвал его Косой, желая позлить даоса. — Курьер давно ушел, где его искать? Остается только надеяться: вы ведь сами говорили — человек с человеком...
Не помня себя от злости, даос Цзя вскочил с постели и, багровый от гнева, набросился на Косого с кулаками, однако у него тут же закружилась голова, и он упал.
Наступившие сумерки застали даоса Цзя лежащим в постели. С тоскою глядя на луну, он думал о Мэйэр: «Где ты, Мэйэр? Хоть бы фея луны, светящая сейчас нам обоим, прислала бы мне о тебе весточку!»
Мысли даоса были прерваны появлением служки.
— Хромой наставник вернулся! С ним матушка и сестра. Дожидаются у ворот...
— Сейчас же проси! — обрадовался даос Цзя, пытаясь подняться с постели. Голова его была тяжелой, ноги не слушались, и, вновь рухнув на подушку, Цзя уснул как убитый. Вскоре ему почудилось, будто в келью вошли трое, затем к его ложу приблизилась старуха, стала расспрашивать о самочувствии и говорить слова утешения.
Наконец она промолвила:
— Пойду-ка соберу вещи, а потом еще зайду.
И старуха вместе с Хромым вышла, оставив в келье только Мэйэр. Присев на край кровати, молодая лиса захихикала и проговорила:
— Я так давно не видела старшего брата. С чего это ты заболел?
— Причина моей болезни только одна — разлука с тобой, — сказал даос. — Теперь же, когда я увидел тебя, мне и умереть не жаль!
С этими словами он обнял Мэйэр за шею, а девушка склонилась к нему и поцеловала...
И тут даос очнулся. Какая жалость, это был всего лишь сон. В келье было тихо, лишь луна заглядывала в открытое окно. Даос Цзя тяжело вздохнул, по его щекам ручьями покатились слезы.
Поистине:
Если хотите узнать о дальнейшей судьбе даоса Цзя, прочтите следующую главу.
Глава тринадцатая
Как мы помним, оставляя у себя Хромого, даос Цзя Чистый Ветер надеялся этим снискать расположение Святой тетушки и получить возможность еще раз встретиться с Мэйэр. Однако внезапное исчезновение Хромого до того расстроило и рассердило его, что ему и приснился этот кошмарный сон.
На следующее утро, узнав, что одежда и постель Хромого на месте, даос Цзя разослал людей на розыски, в надежде, что Хромой находится где-то неподалеку. Вскоре ему доложили, что Хромого видели в Цзяньмыньшане с каким-то незнакомым мужчиной, который нанял лошадь, после чего оба отбыли в неизвестном направлении.
Эта весть так расстроила даоса, что он еще сильнее занемог. Теперь по ночам ему снилась молоденькая лиса-оборотень, всячески его соблазнявшая, а днями он лежал в беспамятстве, стеная и плача:
— Мэйэр, ты создана для меня одного! Пусть в нынешней жизни нам и не суждено соединиться, зато в будущей ты непременно станешь моей женой!
Когда болезнь даоса Цзя достигла критической точки, обеспокоенный даос Косой доложил об этом старому настоятелю. Тот уже много лет не выходил из своей кельи, однако на сей раз пришел навестить больного. Положение даоса Цзя было безнадежным, пришлось давать необходимые распоряжения насчет предстоящих похорон.
Когда кончается масло — гаснет лампа; когда иссякают жизненные силы — умирает человек. А даосу Цзя их хватило всего на двадцать семь лет. Поистине, развратники и сластолюбцы редко доживают до тридцати...
А теперь вернемся к рассказу о Хромом и Ян Сине. Их путешествие проходило без приключений: утром трогались в путь, вечером — останавливались на ночлег; хотели есть — ели, желали пить — пили. Добравшись до Хуаиня, они прежде всего направились в дом инспектора Яна, где Ян Син доложил хозяину о выполненном поручении. Инспектор сам вышел встречать гостя, пригласил его в зал, усадил и, заведя с ним ничего не значащий разговор о погоде, как бы между прочим задал несколько вопросов, касающихся алхимии. Однако Хромой оказался совершенно не сведущим в этом и на все вопросы инспектора только и мог, что таращить глаза да мычать себе что-то под нос. Решив, что гость не намерен пускаться в откровения, Ян Чунь прекратил расспросы.
Выпив с гостем чаю, хозяин вызвал слуг и велел проводить Хромого в Западный сад к Святой тетушке.
Когда Хромой входил в ворота сада, первый, кто попался ему на глаза, был хэшан Яйцо.
«Однако матушка ведет себя неприлично, — подумал Хромой. — Живет под одной крышей с монахом!..»
Войдя в келью, Хромой огляделся и сердито спросил старуху:
