Когда служанка вошла во внутренние покои, Святая тетушка как раз рассказывала историю о том, как Ло Бу спасал свою мать.
Старая мамка и наперсница госпожи Ян приветствовали Святую тетушку:
— Вы много дней тяжко трудитесь, и госпожа в благодарность посылает вам скромное угощение, просит отведать.
Старуха поблагодарила и предложила всем сесть. Служанки подали чай и фрукты. Между женщинами завязался разговор, и было упомянуто о том, что госпожа Ян мечтает иметь ребенка.
— Почтенная бодисатва, а у вас прежде были дети? — спросила наперсница госпожи Ян.
— Есть у меня сын, но он давно покинул дом и стал даосом, — отвечала Святая тетушка.
— Почему же он не пошел по вашему пути и не стал хэшаном? — заинтересовалась наперсница госпожи Ян.
— В мире нет двух истин, у всех трех нынешних учений — одно начало, — отвечала Святая тетушка. — Я сама проповедую как учение Будды, так и учение даосов.
— Почтенная бодисатва, — вмешалась в разговор старая мамка, — вы, верно, владеете искусством врачевания? Иначе как бы вы могли исцелять людей?
— Если вы о госпоже, — улыбнулась Святая тетушка, — так она исцелилась благодаря святой воде.
— А вы умеете являться во сне и спасать людей? — не унималась мамка.
— Нет, не умею.
— А я думала, умеете! Тут объявился один почтенный монах из Сычжоу, говорит, будто вы явились к нему во сне и исцелили, и потому он пришел вас поблагодарить. Он ходит с бамбуковым веером, на котором написано: «Ищу Святую тетушку». И имя у него странное — Круглый хэшан.
— Вы все перепутали, — вмешалась наперсница госпожи Ян. — Он назвал себя не Круглым хэшаном, а Яйцом.
Как только Святая тетушка услышала слово «яйцо», вся ее лисья душа встрепенулась, и она взволнованно воскликнула:
— Этот монах в одной из прежних жизней был моим братом! Помнится, когда я захворала, он отрезал кусок своей плоти и приготовил целебный отвар, который меня и спас! А в нынешней жизни я исцелила его — отплатила, можно сказать, добром за добро. Где он? Приведите его ко мне.
Старая мамка почтительно поклонилась и вышла.
А теперь вернемся к молодому хэшану. Когда распорядитель празднества в Западном саду увидел, что молодой хэшан пришел со старой мамкой и наперсницей госпожи, он любезно принял его, накормил и подарил одежду. Яйцо хорошо подкрепился и, стоя у ворот, с нетерпением ждал, что будет дальше. Здесь его и застала старая мамка:
— Почтенный Яйцо, ваша сестра ждет вас...
— Какая сестра? — удивился молодой хэшан, решив, что произошла какая-то путаница. Однако спорить не стал, поправил на себе одежду и последовал за старой мамкой.
Когда они вошли в келью, Святая тетушка первой поднялась навстречу. Яйцо при виде ее торопливо положил узел с одеждой, бросил дубинку и отвесил земной поклон.
Святая тетушка подняла его, назвала братом и пригласила сесть на скамеечку возле старой мамки.
Вот как получилось, что встреча двух доселе незнакомых людей привела к далеко идущим последствиям.
Поистине:
Если хотите знать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
Глава двенадцатая
Надо сказать, утверждение Святой тетушки, будто хэшан Яйцо был ее братом в одной из прежних жизней, было не чем иным, как сплошной выдумкой. Однако старая мамка и наперсница госпожи приняли ее слова за чистую монету и, вернувшись домой, доложили обо всем господам. Супруги Ян нимало тому подивились, но тоже поверили.
Между тем, оказавшись в келье Святой тетушки, Яйцо не решился сразу пускаться в откровенный разговор — его смущало присутствие служанок. Он только спросил старуху:
— Где вы научились санскриту, что сумели так хорошо растолковать господину инспектору индийскую сутру?
В ответ старуха прихвастнула, что всем шестнадцати Небесным книгам ее обучил один необыкновенный человек. Что же касается индийской сутры, то ее создали последователи Будды, а привезена она из Индии — ведь прежде все великие питаки[1] и истинные сутры создавались только на санскрите и на танском языке стали известны лишь благодаря переводам Сюань Цзана[2] и Кумарадживы[3].
— Мне тоже посчастливилось встретить удивительного человека, — сказал Яйцо. — Он мне подарил двадцать четыре листа с редкостными письменами. Жаль только, понять их никто не может! Один лист при мне — может, взглянете, Святая тетушка?
— Охотно взгляну, — согласилась старуха.
Яйцо вынул из узла лист и положил на стол. Увидев его, старуха едва не вскрикнула от удивления.
— Это тоже заморская рукопись, — проговорила она, стараясь казаться как можно более равнодушной. — Но я ее не понимаю.
При этом она многозначительно подмигнула молодому хэшану. Яйцо понял ее и поспешно скатал лист.
