приемного сына. Понравился он и Ван Цзэ, тот даже распорядился называть его княжичем...

Незаметно минуло два года, юноша повзрослел и стал еще красивее. Юнъэр не отпускала его от себя ни на шаг и тайком играла с ним в «тучку, дождик», — иными словами, предавалась любовным утехам.

Невинным девушкам свойственны скромность и стыдливость, но стоит им переступить запретную черту, как они теряют голову и уже не останавливаются ни перед чем. Пока Юнъэр следовала за Святой тетушкой и их спутниками были ветры да облака, она и не помышляла ни о чем подобном, словно отшельница. Но сейчас она жила во дворце, окруженная роскошью, а это, как известно, не может не вскружить голову... Возможно, она и не стала бы изменять Ван Цзэ, но у того было множество возлюбленных, и он редкую ночь проводил с нею. Вот почему Юнъэр влюбилась в прекрасного юношу! А юноша изо всех сил старался ей угодить и всячески разжигал ее страсть, причем делал это весьма искусно. Зная слабость Юнъэр, он иногда приводил ей красивых мужчин, Юнъэр проводила с ними несколько дней, а затем изгоняла: одного — раньше, другого — позже. Все зависело от того, кто ей больше понравился...

Ты думаешь, дорогой читатель, могло это укрыться от глаз Ван Цзэ, с которым она жила под одной крышей? Разумеется, нет!

Однажды ночью, изрядно выпив, Ван Цзэ схватил меч и побежал в женский дворец, чтобы убить Юнъэр. Но когда он уже приближался к дворцовым воротам, то стал размышлять: правильно ли он поступает? Не придется ли потом раскаиваться? Ведь все, чем он сейчас владеет, создано благодаря волшебству Юнъэр! Вправе ли он после этого порицать ее?

Ван Цзэ вернулся к себе, бросил меч и повалился спать.

В это время Святая тетушка находилась в городе и жила в своем временном дворце. Встав на следующее утро, Ван Цзэ отправился к ней, поговорил немного о том, о сем и как бы между прочим пожаловался:

— Что-то у нас во дворце в последнее время стало слишком много женщин, которые имеют любовников, — а ведь это портит нравы! Что делать?

— Как известно, мужчину и женщину связывают узы, определенные судьбой, — отвечала на это Святая тетушка. — Если говорить о муже и жене, то их узы являются истинными, и жена, разумеется, должна быть верной мужу. Любовники же связаны узами ложными. Однако не нужно забывать, что мужчинам и женщинам свойственны одинаковые чувства. Если мужчина обзаводится тремя женами и девятью наложницами[1], а ему все мало, справедливо ли укорять женщину, если и она заведет себе любовника? Женщина и так во всем уступает мужчине, предоставляет ему право решать по своему усмотрению дела вне дома и никогда ни в чем ему не перечит. Но если она умом и талантами превосходит мужчину, тот должен понимать это и стараться ее не притеснять. Взять, к примеру, ханьского императора Лю Бана![2] Какой был герой! Разгромил Цинь, довел до гибели Сян Юя[3] и в то же время смотрел сквозь пальцы на то, что вытворяла во дворце его жена, императрица Люйхоу[4]. Вот и вам я советовала бы не принимать это близко к сердцу.

После разговора со Святой тетушкой Ван Цзэ твердо решил ни в чем не мешать Юнъэр — пусть живет, как ей хочется.

В тот же день он вызвал Чжан Ци и Жэнь Цяня и велел им повсюду разыскивать красивых женщин — замужних или незамужних — и доставлять ему.

Случилось так, что Чжан Ци приглядел в поместье Гуаньцзячжуан двадцатилетнюю красавицу, жену владельца поместья Гуань И. Происходила она из рода Чжао, и за высокие добродетели ее в народе называли не иначе как Чжао Беспорочной. Прослышав о ее необыкновенной красоте, Ван Цзэ велел немедленно привезти ее во дворец.

Чжан Ци с тремя сотнями стражников окружил Гуаньцзячжуан и потребовал отдать ему госпожу Чжао. Гуань И в это время дома не было, а все домочадцы, от мала до велика, при появлении солдат от страха попрятались.

«Эти злодеи явились сюда из-за моей красоты, и если я не выйду к ним, они ворвутся в усадьбу и натворят бед», — решила госпожа Чжао и, захватив кинжал, вышла в гостиную. Чжан Ци бросился к ней, намереваясь тащить к паланкину, но женщина крикнула:

— Руки прочь, начальник! Ты для кого меня берешь — для себя или для князя?

— Для князя, — отвечал Чжан Ци. — Он прослышал о вашей красоте и послал меня за вами. Не медлите, вы будете богаты и знатны.

— Если я нужна князю, пусть сам и приезжает, — решительно заявила госпожа Чжао. — Иначе я отсюда не уйду, лучше приму смерть...

Чжан Ци не оставалось ничего иного, как доложить обо всем Ван Цзэ. Сев на скакуна, Ван Цзэ в сопровождении дворцовой свиты прибыл в Гуаньцзячжуан. Красота Чжао Беспорочной поразила его. Недаром говорят, что перед красавицей цветы обретают дар речи, а яшма источает аромат! Си Ши[5] из дворца князя У и Нань Вэй[6] из Чу меркнут в сравнении с нею!

— Так вот какие женщины встречаются в мире! — воскликнул он. — Подойди же ко мне, поговорим.

Молодая женщина поклонилась ему, пожелала всяческого счастья и неторопливо заговорила:

— Великий князь, вы могущественный правитель, поэтому прислуживать вам должны благородные и достойные женщины, а ублажать — милые красавицы. Грубые и безобразные, такие, как я, лишь осквернят ваш дворец.

— Нет, нет! Ты — первая красавица, и я провозглашу тебя государыней. Откажешься ты или нет — все равно будет по-моему! — заявил Ван Цзэ.

Тогда Чжао Беспорочная стала поносить Ван Цзэ:

— Мятежник, злодей! Ты все равно что попавшая на сковородку рыба! Скоро тебе придет конец, а ты все еще пытаешься бесчестить чужих жен! Я сама отрубила бы тебе голову, если бы могла! И не мечтай, что я смирюсь перед тобой!

Она выхватила спрятанный в рукаве кинжал с намерением покончить с собой, но люди успели ее удержать. Тогда она снова стала поносить Ван Цзэ, и он велел Чжан Ци с пятьюдесятью стражниками остаться в усадьбе и еще раз попробовать уговорить строптивую женщину смириться; если же она не повинуется, уничтожить весь ее род. Сам он возвратился во дворец.

Между тем госпожа Чжао, охраняемая стражниками Чжан Ци, денно и нощно молила о смерти, и вскоре в душе ее зародился план.

— Если великий князь действительно хочет меня, я не стану упорствовать, ибо не желаю гибели своей семьи, — сказала она. — Но если вы попытаетесь взять меня силой, я скорее умру, чем покорюсь. Знайте, у меня есть престарелая свекровь и муж, который сейчас в отъезде, и я не покину дом, пока не прощусь с ними. Пусть меня во дворце поселят в отдельных покоях, где я могла бы одна жить до счастливого дня свадьбы, чтобы и мне потом не было стыдно, а о великом князе люди не говорили бы, будто он взял жену силой. Надеюсь, вы в вежливых словах передадите ему мою просьбу.

Чжан Ци незамедлительно доложил Ван Цзэ. Тот согласился на ее условия и даже разрешил, чтобы до дня свадьбы за нею присматривала ее прежняя свекровь. Но встречаться с мужем он ей запретил.

Чжан Ци в точности выполнил повеление: оставил молодую женщину на попечение свекрови, предупредив старуху, что, если с невесткой что-либо случится, в ответе будет вся семья. Стражников он оставил стеречь входы в усадьбу, чтобы, в случае если вернется муж, не позволить ему проникнуть в дом и встретиться с женой.

Но вышло так, что Гуань И уже возвратился и знал о случившемся. Поэтому он не осмелился появиться в усадьбе, а укрылся в доме ближайшего соседа. Боясь, как бы ее сын невзначай не явился и не был убит стражниками, его мать на всякий случай тайком послала для него письмецо к соседу.

Вечером госпожа Чжао со свекровью сидели обнявшись и плакали.

— Мне не страшно умереть, но я не хочу навлекать беду на вас, — говорила Чжао Беспорочная. — Знайте, во дворец самозванца я попаду чистой и целомудренной. Вы же заранее приготовьте себе одежду и ценные вещи, а когда меня увезут, бегите с моим мужем в восточную столицу, чтобы укрыться от разбойников. Мы с мужем прожили всего два года, детей у нас нет. Ему еще долго жить, и он найдет свое