Да, вот то, чего я в этом мире понять абсолютно не способна. Если уж у мужчины завелся какой- нибудь крошечный комплексик, то он будет в триста раз тяжелее любого самого большого комплекса женщины. И поди заставь мужика скомпрометировать себя обследованием, которое может помочь ему стать отцом! Нет никакой возможности, ибо всегда и во всем виноваты женщины. В Афганистане несчастных баб карают за то, что стук их сандалий под черными балдахинами привлекает внимание сильной половины, а у нас их наказывают всегда и за все. Пусть Адам ответит на это письмо. Поменяй мужика, если собственные комплексы для него важнее тебя и твоего здоровья. Трудно вообразить все страдания этой женщины и то, как мучительно и тяжело лечится бесплодие, а этот болван не может сделать удовольствие в пробирку. Так и хотелось выхватить нож из кармана! И шея болела все сильнее.

Я на минутку прилегла на одеяле в саду, мой позвоночник и я утомились. По правде сказать, я мечтала куда-нибудь уехать. Хотя бы на миг вырваться из дома. Вчера звонила Тося, мол, можно ли остаться еще на две недели, потому что здесь так чудесно, мамуля, просто расчудесно. Потом со мной поговорил Якуб, сказал, что действительно там замечательно, и спросил, не могла бы Тося остаться еще, затем он передал трубку бабушке, и та заверила, что все отлично, и спросила, не могла бы Тося побыть еще.

У Адама постоянные подработки на радио, по ночам он ведет передачу, а в другие дни возвращается очень поздно, потому что все в отпусках, он практически один на работе. Мне не совсем понятно, почему он на такое согласился. Разумеется, у меня своя жизнь, и я не мчусь со всех ног домой, как прежде, так ведь это ради его же блага. Вдобавок сломалась машина, он снял со счета две тысячи триста, и я в очередной раз благословила Алю. Вопрос с кредитом был почти решен, ответ из банка я должна получить в течение двух недель, тогда верну долг.

Мне не выдержать за компьютером столько часов, а передо мной еще двадцать писем. Воспользовавшись тем, что никто не крутится у меня под ногами, я задумала навести порядок в шкафах. Медленно сползла с одеяла, вытряхнула все из нашего шкафа в спальне и осознала, что значит, когда в доме появляется мужчина. По-видимому, я об этом немножко забыла. Адаму были выделены три ящика, столько же, сколько и мне. В одном должны были лежать майки, носки и всякие подштанники, в другом – рубашки и джемперы, в третьем – брюки. Но оказалось, что мой Голубой не способен отличить брюк от дрели (она лежала на самом дне), а джемперов от кальсон. Я отвела ему место на кухне для дрели и коробки с шурупами, а кое-что из кухонной утвари – электропечь и большие кастрюли – отправила в шкаф в нашу маленькую прихожую. Я не пожалела сил и переворошила весь дом в поисках всяческих важных приспособлений, которыми можно сверлить, заколачивать, вытаскивать, гнуть, выпрямлять, резать, клеить, и отнесла их по местам. Например, в ванной на нижней полке лежали самого разного калибра отвертки и клещи. В подсобке – банки с гайками неизвестного назначения. Гаечный ключ оказался в ящике со столовыми приборами. Под мойку были засунуты какая-то грязная ветошь, которую я немедленно оттуда извлекла, и непонятный старый черный шнур. При этом я обнаружила, что раковина все-таки подтекает, неудивительно, что вода не сливается так хорошо, как раньше. Я не стала ничего класть в тумбу под мойку. Адаму будет удобнее подобраться к трубе, ведь дальше так жить невозможно. Я вышвырнула весь лишний хлам: остатки каких-то креплений, некую изогнутую штуковину, ненужные винтики и куски изоляции для труб.

На полке в шкафу у Адама я обнаружила двенадцать маленьких серебристых шурупчиков и переложила в баночку, где находились их сородичи.

Когда Адам появился в дверях, меня просто распирало от гордости. Правда, в кухне был кавардак, потому что предметы, вытащенные из-под мойки, были свалены в кучу посредине кухни. Вот уж не предполагала, что шкафик под мойкой такой вместительный. Я гордо продемонстрировала Адаму, какой у