— Какие страшные слова, — сказал Давид.
— Да, но, к сожалению, правдивые, — ответил Линдрот. — Анника, прочитай нам надпись на камне.
И Анника прочитала:
И чуть ниже на камне было написано на латыни:
— Близнецы ищут друг друга, — перевел Линдрот. — Теперь вы, наверное, понимаете, что мне пришло в голову… и Давиду, кажется, тоже?
Но Давид покачал головой.
— Нет, не совсем… — сказал он.
— Нет? — Линдрот был очень доволен. Значит, он все-таки один сделал это открытие? Пастор по очереди посмотрел на всех. Ну что, пора? Или…
Он взглянул на Юнаса:
— А нет ли у тебя такой…
— Конечно, есть! — Юнас достал коробочку с «салмиаком» и угостил Линдрота.
— Ну, и что же вы придумали?
— Понимаете ли, я размышлял, как Карл Андреас… Я мысленно представил себе его, когда он стоял у этой могилы, похоронив своих малюток… Потом он сделал им это надгробие — видно, что на него ушло много сил… Возможно, он думал об Эхнатоне и его времени. И, разумеется, о статуе, которую они с другом вернули обратно, под церковный пол, в темноту, к давно умершим, далеко от жизни и солнца. А о чем же еще?
Линдрот выдержал многозначительную паузу и с воодушевлением посмотрел на ребят.
— Думаю, он чувствовал, что поступил неверно. Что действовал в панике. Необдуманно. И, возможно, у него возникло новое опасение. Опасение за своих детей, которые живы. Он испугался, что неизвестное божество снова будет мстить и отнимет у него и этих детей тоже. Прокрутив это в своей голове, несчастный в конце концов на свой страх и риск вытащил статую из темноты и переместил ее поближе к свету, поближе к солнцу.
Линдрот снова сделал паузу. Дети не сводили с него глаз. Он продолжил:
— Как следует поразмыслив, я понял, что египетская статуя лежит здесь, под этим старым камнем!
— Пастор, это гениально! Как вы догадались? — с энтузиазмом вскричал Юнас. — Вот! Возьмите еще «салмиак»! Когда будем вскрывать могилу?
Линдрот гордо улыбался, и Анника спросила:
— То есть вы хотите сказать, что это Карл Андреас во второй раз вытащил статую?
— Да, именно. Вспомните слова на камне: «Gemini geminos quaerunt» — те же слова он написал на дне гроба. Может, это небольшая подсказка потомкам, на случай, если… А ты как думаешь, Давид?
— Да, согласен. Только он сам и мог это сделать.
— То есть ты пришел примерно к тому же выводу, что и я?
Линдрот был счастлив и горд. Но Давид медлил с ответом.
— Не совсем… Думаю, мы исходили из одних и тех же предпосылок, но…
Линдрот посмотрел на Давида с удивлением. Что на него нашло? Почему он вдруг засомневался?
Возможно, Давид думает иначе и не хочет его расстраивать. Но ему-то как раз нравилось именно то, что у них разные взгляды на вещи. Его бы это ничуть не огорчило. Как трогательно, что Давид так о нем заботится! Линдрот посмотрел на него и улыбнулся, готовый слушать.
— Да что ты говоришь? Как интересно! Ты серьезно? Ты считаешь, что мы пришли к разным результатам исходя из одних и тех же предпосылок? Ну, рассказывай!
Давид облегченно вздохнул. На самом-то деле он, конечно, знал, что Линдрот не гонится за приоритетом. Он засмеялся и стал излагать свою теорию:
— Я тоже размышлял об этих близнецах, которые ищут друг друга, и о том, что означают эти слова… И допускаю, что если бы раньше увидел эту могилу, то, вероятно, рассуждал бы так же, как вы. Но мои мысли развивались немного в другом направлении…
Давид замолчал и принялся что-то искать в своей сумке. Юнас недовольно смотрел на него, жуя «салмиак». Было видно, что он пытается сдерживаться, но в конце концов его терпение лопнуло.
— Ну все! — резко сказал он. — Хватит! Я куда больше верю пастору, чем тебе и твоим теориям!
— Но я уверен в том, что говорю, — спокойно ответил Давид.
— Все, мне надоело! — Юнас был очень рассержен. И обеспокоен. Он что, хочет все испортить? Они так и не узнают, что в могиле? Даже с точки зрения Йерпе теории Линдрота куда привлекательнее. У пастора гораздо больше фантазии, чем у Давида. Больше воображения!
— Давай, Юнас, все-таки сначала выслушаем Давида, — улыбнувшись, сказал Линдрот.
— Да уж! — поддержала его Анника.
Давид держал в руках конверт с фотографиями, которые прислал Йерпе.
— На самом деле додумался не я, а Юнас! — сказал он.
— Я?.. — Юнас с сомнением посмотрел на Давида. Теперь он подлизывается, чтобы Юнас принял его сторону? Или что? Нет, так просто это у него не получится.
— Я все равно поддерживаю точку зрения пастора! — дерзко заявил он.
Линдрот ответил, что ему, конечно, это очень приятно, но он все-таки не прочь выслушать и теорию Давида — тем более что Юнас как-то к ней причастен.
— Да, Юнас удивительно наблюдателен, — сказал Давид. — Кстати, именно он догадался про слона! И благодаря этому мы нашли золотого скарабея.
Юнас просветлел. Он все еще колебался, но историю со слоном отрицать не мог.
— Ну ладно, Давид, — великодушно согласился он. — Продолжай!
— Ну вот, — начал Давид. — Во-первых, Юнас раздобыл в «Смоландском курьере» эти фотографии, и мы смогли как следует рассмотреть обе статуи, то есть шведскую копию и оригинал из Британского музея. Мы хотели узнать, в каком месте был прикреплен скарабей.
Давид протянул фотографии Линдроту.
— Как интересно… Пойдемте в контору, сядем и все обсудим.
Во главе с Линдротом они поспешили назад через кладбище. Придя в контору, скинули с себя куртки и обувь. Линдрот зажег яркую настольную лампу и достал увеличительное стекло. Он тоже ясно видел скарабея на копии, но не был уверен, есть ли он на оригинале.
— Поэтому, — сказал Юнас, — если мы раскопаем эту могилу и достанем статую, то она будет гораздо красивее, чем английская.
— Подожди, Юнас! — попросил Давид. — Я не закончил.
Он стал рассказывать о цветке лотоса. В письме Андреаса ясно говорилось, что единственное отличие английской статуи от шведской — это то, в какой руке находится цветок лотоса. У английского близнеца цветок был в правой руке. А у шведского в левой.
— И на фотографиях вроде бы так же, — Давид показал Линдроту два снимка.
— Да, конечно, — согласился тот. — Вот, тут ясно видно, да…
— Я тоже так думал, — сказал Давид. — Пока Юнас в очередной раз не проявил свою наблюдательность! Он вдруг спросил, что значит tixe. И тут я все понял!
— Tixe?.. — переспросил Линдрот.
