— Что в этом гробу лежит статуя. Вы совершенно правы!

— Да, похоже на то… Ну надо же, Юнас!

— И как мы ее отсюда вытащим? — спросил Юнас, готовый сразу же приступить к работе.

Но Линдрот сказал, что надо подождать. Жаль, конечно, но не стоит спешить… Пастор казался обеспокоенным.

— Да, очень жаль, — повторил он. — Но надо сначала выяснить, как это делается, потом все грамотно организовать. И как можно скорее! Затягивать нельзя… и нельзя допустить никаких бумажных проволочек. Я против!

— Я тоже! — решительно заявил Юнас. — На это мы не пойдем!

— Слушай, Юнас, интересно, а как ты догадался? — спросил Линдрот.

Юнас важно ответил, что на него снизошло озарение. Ему показалось, что Петрус Виик проговорился, когда упомянул о «тяжелом предмете»! Если бы речь шла о камне, например, он бы наверняка сказал об этом прямо. Но Петрус Виик хитрил — он написал, что поступил со статуей как-то «иначе», но не рассказал как. Вот Юнас и догадался

— Ловко! — похвалил Линдрот Юнаса.

— Ну а вы? Как вы догадались?

Линдрот объяснил, что поставил себя на место Петруса Виика, попытался представить, что он чувствовал и как рассуждал. «Нельзя безнаказанно присваивать себе то, что было предано земле», — писал Виик. Вспомним, что статуя тоже однажды была предана земле. Что же получается?

— То, что пришло из могилы, пусть в нее и вернется! Вот как я подумал, — сказал Линдрот. — Видимо, так же думал бедный страдалец Петрус Виик и положил эту злосчастную находку в гроб Эмилии, чтобы статуя снова обрела покой. Вот как я рассуждал!

— Гениально! — похвалил его Юнас.

— Да, Юнас, не такие уж мы с тобой простофили. Они радостно переглянулись — оба были довольны друг другом. Юнас еще раз покосился на гроб.

— Может, качнем еще раз? — предложил он.

Они снова взялись за гроб и, приподняв, качнули. Никаких сомнений! Внутри со стуком перекатывался какой-то тяжелый предмет.

— Ну что ж! Теперь остается только договориться о вскрытии склепа! — с энтузиазмом сказал Линдрот. — А нет ли у тебя еще такой горькой конфетки? Они как-то удивительно бодрят.

— А по-моему, нам не стоит высовываться, — сказал Давид. — Ведь пока что мы еще ничего не знаем наверняка.

— Вот если бы ты был тогда с нами! — нетерпеливо ответил Юнас. — Сам бы услышал! И Линдрот со мной полностью согласен. Это вовсе не было похоже на грохот старых костей! Там внутри тяжелый предмет! Это я тебе точно говорю!

— Да, я, конечно, очень доверяю Линдроту, — сказала Анника, — но…

Она замолчала. Ребята ехали на автобусе в Йончепинг, чтобы дать интервью на «Смоландском радио». Средства массовой информации теперь только об этом и говорили. Утренние газеты поместили новость о египетской статуе на первой полосе, крупным шрифтом. Анника, покачав головой, свернула газету. В прессе слишком много писали о них, особенно о Юнасе, которого называли «живым», «сообразительным» и «удивительно развитым». Конечно, это правда, в сообразительности ему не откажешь, но все-таки…

Как-то нехорошо все это. Подумаешь, какая-то старая статуя — пустая безделица! А как же судьбы людей, которые за ней стоят? О них — ни слова. Ведь эти люди жили, смеялись, плакали, умирали. Чего нельзя сказать о статуе. Почему же она оказалась важнее? Разумеется, потому, что она ценная. Или «бесценная», как писали во всех газетах.

Нет, об Андреасе Виике, конечно, тоже упоминали — ведь это он привез сокровище в Швецию, а к тому же был учеником Линнея, но Эмилия, на чью долю выпало столько страданий, — она была забыта.

Хотя с другой стороны — ей-то уже все равно. Даже если бы о ней сейчас и вспомнили, это бы никак не изменило ее печальную судьбу.

— Я не понимаю Андреаса, — вдруг заговорила Анника. — Как он мог так просто взять и уехать? Ведь он же знал, что уезжает на три года!

— Не знаю, он думал, наверное, что Эмилии лучше выйти замуж за этого Браксе, как хотел ее отец, и решил не мешать… — сказал Давид.

— Только мужчины могут так рассуждать, — ответила Анника. — Неужели Андреас не понимал, что она не хочет выходить за Браксе. Он думал только о своей карьере. Потому что был эгоистом.

— Это неизвестно, Анника, — возразил Давид. — Ведь, может, без карьеры он и мечтать не мог об Эмилии?

— Ну все, хватит уже! — вмешался Юнас. — Надоело — только и рассуждаете об этой старой любовной истории! Подумайте лучше о статуе! Сейчас это важнее. Кстати, надо решить, кто будет говорить, чтобы не тараторить всем одновременно.

— Пусть Давид рассказывает, — предложила Анника. — Я ничего говорить не буду.

— Зачем ты тогда едешь? — спросил Юнас.

— Я тоже лучше помолчу, — сказал Давид.

— Ладно, придется все взять на себя! — заключил Юнас. — Кстати, там будет еще Лёв, наш старый учитель. Интересно, что он скажет?

— Ну и отлично, пусть он и говорит, — сказал Давид, — ведь он любитель поболтать.

— Ну уж нет! — возмутился Юнас. — Лучше бы вместо него поехал Линдрот… Мы так отлично сработались! С Левом у меня так никогда не получалось.

Однако на самом деле, когда было надо, Юнас отлично сходился с Левом, это знали все.

Когда передавали «Смоландские новости», на улице не было ни души. Рингарюд словно опустел.

Учителя Антона Лёва из деревни Рингарюд в студии не было. Ему позвонили в Фалькенберг, где он проводил отпуск, и задали вопросы по телефону.

— Скажите, господин Лёв, наверное, одно удовольствие быть учителем в наши дни — с такими-то незаурядными детьми? — спросила ведущая.

Лёв был с ней полностью согласен. Он сказал, что все это «просто потрясающе». Не каждый день такое случается. Это приятная новость для всего Рингарюда, подчеркнул он.

— Да, у меня учились все трое, в разных классах, так что я хорошо их знаю, и все они по-своему неординарны. Давид всегда интересовался историей, Аннику я знаю, как очень умную и одаренную девочку, за которую можно не волноваться. А Юнас — Юнас еще тот хитрец, за ним нужен глаз да глаз… ха-ха-ха… он далеко пойдет, это можно было предвидеть, и я ничуть не удивлен…

Лёв вошел во вкус, и было ясно, что ему еще многое хотелось сказать, но ведущая обратилась к ребятам. Она спросила, с чего все началось, и Юнас ответил:

— Дело в том, что мы включились в эту историю давно, намного раньше Британского музея, и с самого начала ни на минуту не сомневались, что рано или поздно наткнемся на что-то сенсационное.

— Да ладно! Ты серьезно, Юнас? Раньше Британского музея? — закричал Антон Лёв по телефону из студии в Фалькенберге.

— Интересно, — сказала ведущая. — Но как это произошло?

— Ну, нам пришлось преодолеть довольно большие трудности, — ответил Юнас. — Но, несмотря на скудные ресурсы, нам удавалось продвигаться дальше. Ну, и конечно же, мы использовали некоторое техническое оборудование.

— Да, и какое?