Поначалу Оуэн и Хэйзел ходили по Миссии, поставив Муна посередине и не расслабляясь ни на секунду. Стоило прокаженным узнать в одном из гостей хэйдена, они или пускались наутек, или пытались на него наброситься. Атмосфера становилась все более напряженной. Наконец Оуэн во всеуслышание объявил, кто он такой, и настроение тут же переменилось. Узнав, что за хэйдена ручается сам Дезсталкер, колонисты несколько примирились с присутствием измененного человека. Оуэн грелся в лучах славы и воплощал собой обаяние и приветливость. Хэйзел, оказавшейся в тени, оставалось лишь натянуто улыбаться и пытаться быть любезной. Неотразимая улыбка сияла на лице Оуэна даже тогда, когда он пожимал руки, на которых зачастую не хватало пальцев. Для каждого он находил слова ободрения и поддержки. Что касается Хэйзел, никто из колонистов не решался ни пожать ей руку, ни перемолвиться с ней парой слов. Скоро толпа вокруг них стала такой густой, что собравшиеся уже не могли пошевелиться. Тогда Оуэн направился к площади перед главными воротами. За ним нестройными рядами следовало огромное множество людей.

Оуэн всегда смущался, когда ему приходилось выступать перед такой большой аудиторией. То, что колонисты видят в нем сошедшее с небес божество, тоже изрядно действовало ему на нервы. Поэтому он поборол природную склонность к громким речам и решил, что будет лучше просто ответить н. а вопросы собравшихся. Прокаженные довольно быстро побороли робость и начали задавать вопросы, большинство из которых Оуэну приходилось слышать множество раз. Вскоре он окончательно позабыл, что перед ним весьма необычная аудитория, и принялся с упоением рассказывать о своем участии в Восстании. Хэйзел время от времени вставляла саркастические замечания, спуская друга с небес на землю. Колонисты взирали на обоих с благоговением, и Оуэн с Хэйзел поневоле прониклись к ним симпатией. Никогда прежде им не приходило в головы, что в колонии прокаженных они тоже могут встретить своих поклонников.

Наконец Оуэн сказал все, что имел сказать, и передал слово Муну. Прокаженные, затаив дыхание, слушали, как измененный человек рассказывал о своих приключениях вместе с Оуэном и Хэйзел. Голос из толпы спросил, не считает ли Мун себя предателем собственной расы. Тот после минутного размышления твердо ответил, что не считает. Напротив, его раса предала человечество. Эти слова были встречены аплодисментами.

Время пролетело быстро, и Оуэн даже удивился, когда Оз пробормотал ему на ухо, что отпущенный час близится к концу. Оуэн сам не знал, какой ему раньше представлялась колония прокаженных. Возможно, он ожидал, что по Миссии бродят напоминающие привидения фигуры, которые предупреждают о своем появлении звоном колокольчика и криком «Берегитесь! Нечистый идет!». Встретить здесь таких приветливых и доброжелательных людей было для него большим облегчением. Раньше, собираясь защищать Миссию прокаженных, он считал, что выполняет свой долг. Теперь он видел в этом честь.

Наконец Оуэн объявил, что им пора идти. В ответ раздался протестующий гул. Тогда Оуэн пояснил, что мать Беатриса ожидает их к ужину. Упоминание имени святой оказалось чудодейственным. Площадь перед воротам мгновенно расчистилась.

Оуэн взглянул на Хэйзел.

— Ну, какие впечатления?

— Они будут стоять насмерть, — сказала Хэйзел. — Впрочем, в этом я и раньше не сомневалась. Только несгибаемые бойцы могли выдержать все удары, которые выпали на их долю еще до нашествия хэйденов. Но одному Богу известно, долго ли мы сумеем противостоять целой армии. Что скажешь, Мун?

Измененный человек нахмурился.

— Признаюсь, мне трудно постичь, что здесь понадобилось хэйденам. Возможно, существует какое- то важное обстоятельство, нам до сих пор не известное.

— Надо подумать, — кивнул головой Оуэн. — Если мы узнаем, что нужно хэйденам, возможно, мы решим, что это можно просто отдать без всякого ущерба для колонистов. Или разрушить. Тогда им придется убраться и перебросить свои силы на другой объект.

— Бьюсь об заклад, они и не подумают убраться, — заявила Хэйзел. — Если хэйденам станет известно, что мы здесь, они сровняют Миссию с землей, лишь бы до нас добраться. Не забывай, мы разрушили все их планы на Брамине II. А хэйдены, как известно, никогда и ничего не прощают.

— Это правда, — подтвердил Мун.

— Ох, надоели вы мне, — вздохнул Оуэн. — У меня и так достаточно проблем, а вы придумываете все новые.

— Кстати, кажется, навстречу нам движется новая проблема, — вполголоса заметила Хэйзел. — Погляди-ка на это чучело.

В самом деле, к ним нетвердой походкой спешило странное, долговязое и тощее как скелет существо, по всей видимости, женского пола. На незнакомке было черное, изрядно потрепанное платье, перетянутое поясом на невероятно тонкой талии. На одном костлявом бедре болтался меч, на другом — бластер. Наряд довершали высокие ботинки со шнуровкой, дырявые зеленые перчатки и видавшая виды остроконечная шляпка, украшенная ярко-красными развевающимися лентами. Лицо экстравагантной особы покрывал толстый слой белил, на котором алели два ярких пятна румян. Тени для век и помаду она предпочитала ядовито-зеленого оттенка. Движения незнакомки были неуверенными и угловатыми, ноги едва сгибались и, кажется, плохо подчинялись ей. Она напоминала марионетку, которая перерезала свои веревочки, прикончила кукловода и направилась в мир с твердым намерением натворить там побольше бед.

Рука Оуэна сама собой потянулась к оружию. Ведьма в черном остановилась, не дойдя до него нескольких шагов, секунду обождала, будто для того чтобы удостовериться, что все части ее тела на месте, и бросила на Оуэна угрюмый взгляд. Наверное, она не сомневалась, что глаза ее в это мгновение излучают любезность и радушие.

— Добро пожаловать в ад, Дезсталкер. Я сестра Марион, первая помощница Би. Она изображает из себя святую, а я управляю тут всеми делами. Когда я была помоложе, тоже собиралась стать святой, да потом пошла по другой дороге. В результате меня сделали Славной Сестрой и всю жизнь посылали в те места, о которых Церковь не любила упоминать вслух. А потом я подцепила проказу, и эти ублюдки послали меня сюда. Впрочем, монахиня в любом месте служит Господу. А Господу известно, что здешнему сброду действительно нужна помощь. Теперь вы можете поздороваться со мной.

— Рад ^приветствовать вас, сестра Марион, — произнес Оуэн, изо всех сил стараясь сохранить на лице приличествующее случаю выражение. — Должен сказать, у вас потрясающий наряд.

Монахиня растянула в улыбке зеленые губы.

— Я одеваюсь так, чтобы подразнить здешних жителей. А перчатки и макияж помогают скрыть следы проказы. Люди думают, что у меня не все в порядке с головой. Считают меня сумасбродкой. Но вы их не слушайте. Каждый борется со своим несчастьем по-своему. И мой способ лишь чуточку более оригинальный, чем у остальных. А теперь следуйте за мной, да побыстрее — Би ждет с ужином.

С этими словами она резко повернулась, качнулась сначала в одну сторону, потом в другую и зашагала прочь на прямых негнущихся ногах. Прокаженные торопливо отскакивали прочь, когда она проходила мимо — неумолимая, как стихия, но куда более опасная.

— Вот она какая, Славная Сестра, — прогудел Мун.

— Н-да, — протянула Хэйзел. — Не знаю, как насчет хэйденов, а мне в ее присутствии явно не по себе. Вы заметили: все это время, пока с нами говорила, она ни разу не моргнула? По-моему, эта монахиня нуждается в длительном курсе психотерапии. А может, разумнее будет проделать в ее черепе дырку и выпустить оттуда всех чертей.

— Да, теперь я понимаю, почему тебе не предложили стать одной из Славных Сестер. По сравнению с ними ты — ангел кротости и спокойствия, — усмехнулся Оуэн. — Что до меня, то встреча с этой дамочкой значительно подняла мой боевой дух. Достаточно будет напустить ее на врага, а самим держаться сзади, на безопасном расстоянии.