Возле отеля путь нам преградили две полицейские машины. Пожилой человек с тростью, висящей на левой руке, выбираясь из машины, поставил на землю правую негнущуюся ногу, как раз когда мы подъехали.
Шофер сказал мне с почтительным ужасом:
— Это полковник Хаким.
На полковнике был классический серый костюм из фланели в белую полоску, и я заметил небольшие седые усы. Он был похож на ветерана армии или флота, выходящего из автомобиля у своего клуба.
— Очень большой человек, — сказал шофер, — к грекам хорошо относится.
Я прошел в отель мимо полковника. Администратор стоял в дверях явно для того, чтобы встретить его. Я для него был столь незначительной особой, что он даже не посторонился, чтобы дать мне пройти, и не ответил, когда я пожелал ему доброй ночи. Мне пришлось обойти его. Я поднялся в лифте на пятый этаж. Увидев свет под дверью тетушкиного номера, я постучался и вошел. В ночной кофточке она сидела очень прямо в постели и читала роман в яркой бумажной обложке.
— Знакомился со Стамбулом, — сказал я.
— Я тоже.
Шторы были раздвинуты, и внизу под нами лежал город с его тысячами огней. Она положила книжку рядом с собой. На обложке была изображена обнаженная молодая женщина. Она лежала в постели, из спины у нее торчал нож. Рядом стоял мужчина со зверским лицом и красной феской на голове. Книга называлась «Турецкие услады».
— Погружаюсь в местную атмосферу, — сказала она.
— Этот человек в феске и есть убийца?
— Нет, это полицейский. Неприятный тип по имени полковник Хаким.
— Как странно… Дело в том, что…
— Убийство произошло в этом самом отеле «Пера палас», но тут очень много перевранных деталей, как обычно у романистов. В девушку влюблен агент британской секретной службы, несгибаемый человек с чувствительной душой по имени Эмис, и в последний вечер перед убийством он пригласил ее на обед в ресторан «У Абдуллы» — помнишь, мы там завтракали? Потом следует любовная сцена в Святой Софии и покушение на жизнь Эмиса в Голубой мечети. Мы с тобой словно совершили литературное паломничество.
— Вряд ли это имеет отношение к литературе.
— Ты все же сын своего отца. Он все пытался заставить меня читать Вальтера Скотта, особенно «Роб Роя», но я всегда предпочитала такое вот чтение. Действие развертывается гораздо быстрее и описаний куда меньше.
— И этот Эмис убил ее?
— Нет, конечно, но его подозревает полковник Хаким, который использует очень жестокие методы ведения допроса, — сказала она со смаком.
Раздался телефонный звонок. Я снял трубку.
— Может, это наконец генерал Абдул, — сказала она, — хотя вряд ли он станет звонить так поздно.
— Говорит портье. Мисс Бертрам у себя?
— Да. А в чем дело?
— Простите, что вынужден ее побеспокоить, но ее хочет видеть полковник Хаким.
— В такой поздний час? Абсолютно невозможно. Что случилось?
— Он уже поднимается к вам. — В трубке послышались гудки.
— Полковник Хаким сейчас идет к вам, — сказал я.
— Полковник Хаким?
— Невымышленный полковник Хаким. Он тоже полицейский чин.
— Полицейский чин? Снова? Я готова поверить, что вернулись старые времена. Времена мистера Висконти. Генри, будь любезен, открой мой чемодан. Зеленый. Там лежит светлое пальто. Желтовато- коричневое, с меховым воротником.
— Да, тетушка. Оно здесь.
— А под ним в картонной коробке свеча, декоративная свеча.
— Нашел коробку.
— Достань свечу, но смотри, будь осторожен — она довольно тяжелая. Поставь ее сюда, на тумбочку, и зажги. При свечах я выгляжу гораздо лучше.
Свеча была необыкновенно тяжелая, и я едва не выронил ее. Я решил, что для устойчивости в основание свечи вделан свинец. Большой алый брусок, высотой в фут, был с четырех сторон украшен геральдическими значками и завитушками. Понадобилось немало искусства, чтобы отлить все это в воске, которому суждено было так быстро сгореть. Я зажег фитиль.
— А теперь потуши свет, — сказала тетушка.
Она оправила кофту и взбила подушку. В дверь постучали, и вошел полковник Хаким.
Он остановился в дверях и поклонился.
— Мисс Бертрам? — спросил он.
— Да. А вы полковник Хаким?
— Да. Я должен извиниться перед вами за такой поздний визит без предупреждения. — Он говорил по-английски с еле уловимым акцентом. — Мне кажется, у нас есть общий знакомый, генерал Абдул. Разрешите мне сесть.
— Конечно. Прошу вас. Кресло у туалетного столика самое удобное. Это мой племянник Генри Пуллинг.
— Добрый вечер, мистер Пуллинг. Я надеюсь, вам понравился дансинг в отеле «Западный Берлин»? Веселое место, почти неизвестное туристам. Могу я зажечь свет, мисс Бертрам?
— Я бы попросила вас этого не делать. У меня слабые глаза, и я предпочитаю поэтому читать при свече.
— Очень красивая свеча.
— Их делают в Венеции. Это гербы их четырех дожей, самых великих, но только не спрашивайте меня их имена. Как поживает генерал Абдул? Я надеялась повидать его.
— Боюсь, что генерал Абдул тяжело болен.
Прежде чем сесть в кресло, полковник Хаким повесил палку, зацепив ее ручкой за зеркало. Он наклонился к тетушке, слегка вытянув шею, что придало почтительность всей его позе. Объяснялось, однако, все просто — в правом ухе, как я заметил, у него был маленький слуховой аппарат.
— Насколько я понимаю, генерал Абдул был вашим большим другом… и другом мистера Висконти? — сказал он.
— Вы хорошо осведомлены, полковник, — сказала тетушка с обворожительной улыбкой.
— Такая у меня работа — совать нос в чуждые дела.
— Чужие.
— Эх, давно не говорил по-английски.
— Вы следили за мной, когда я ездил в «Западный Берлин»? — спросил я.
— Нет, но это я посоветовал шоферу отвезти вас туда, — ответил полковник. — Мне казалось, вам будет интересно, и потому я надеялся, что вы пробудете там подольше. Фешенебельные ночные клубы здесь очень банальные, без местной экзотики. Они мало чем отличаются от парижских или лондонских, с той только разницей, что там шоу получше. Я, естественно, велел шоферу отвезти вас сперва в какое- нибудь другое место. Но разве угадаешь?
— Расскажите мне про генерала Абдула, — нетерпеливо прервала его тетушка. — Что с ним случилось?
Полковник Хаким наклонился к тетушке еще больше и сказал, понизив голос, будто выдавал какой-то секрет:
— Он был застрелен, когда пытался бежать.
— Бежать?! — воскликнула тетушка. — Бежать от кого?
