над ним совсем низко-низко и пугать шумом своих вращающихся крыльев. Но сейчас они мирно спали в своих ангарах, и он их мог не опасаться. Срезав большой участок пути, он с трудом преодолел несколько каньонов, забитых до самых краев снегом, и скоро вышел на большую и просторную долину, которая должна была вывести его в другой поселок двуногих. Там тоже можно было попытаться чем-нибудь поживиться, особенно в двух-трех известных ему местах, где двуногие хранили свои съестные припасы. Конечно, и в этом месте его подстерегала опасность. Здесь у людей тоже было много огненных палок, очень много вонючих железных коробок на колесах и лыжах, а также две железные птицы, также не отличавшиеся мирным нравом. На равнине у самого моря каждый день садились и поднимались птицы побольше этих, но они не имели обыкновения бестолково и назойливо махать крыльями и преследовать его в горах или на льду.
Цель оправдывала риск. Особенно заманчивой виделась ему мороженая камбала, брикет которой он подобрал однажды в снегу у склада. Вкусна до безобразия! От одной только мысли об этом лакомстве у медведя потекла слюна.
В этих размышлениях он не заметил, как очутился на освещенной улице. Неожиданно из темноты на него вывалился целый выводок маленьких и крикливых двуногих детенышей, сопровождаемых двумя взрослыми особями. Как он подпустил их так близко, он и сам понять не мог. В темноте раздались встревоженные голоса, громкие хлопки огненных палок — к счастью, вверх, и медведь совсем оторопел от испуга. Боже мой! Какой же он идиот, что так глупо наткнулся на людей! Надо давать деру! Опять неудача.
Через минуту он бежал уже по окраине поселка и держал путь на северо-запад. Там находились еще два селения людей, да по пути можно будет заглянуть еще к звероловам. В памяти опять всплыли живые и приятные воспоминания о задранной два или три года тому назад в бухте Мимер молодой коровке. Не менее радужные надежды он возлагал и на маленький поселок в Королевском фьорде: двуногие были там менее бдительные — вероятно, потому, что жили на значительном от главаря своей стаи расстоянии. Люди ведь стадные, в отличие от медведей, животные и живут по строгим иерархическим законам. А он, медведь, свободен и никому не подчиняется. Он — сам себе хозяин, и ему не приходится лицемерить для того, чтобы скрывать от кого бы то ни было свои желания. Поэтому он не церемонясь, запросто захаживает в гости то к одним двуногим, то к другим, соблюдая своеобразный паритет.
Хрупкий паритет установился и между обеими стаями двуногих. То, что они разные, медведь понял давно.
Одни одеты в шкуры темного цвета, всегда бурно выражают свои эмоции, кричат, редко улыбаются, ходят в большинстве своем пешком, а другие носят пестрые и яркие шкуры, скроенные, очень похожие на одеяние пингвинов, спокойны и сдержанны, часто улыбаются, передвигаются в красивых железных коробках или на воняющих лыжах. И что характерно, так это то, что обе стаи с недоверием относятся и исподтишка следят друг за другом.
Но как бы двуногие ни отличались друг от друга, все они мазаны одним миром. Впрочем, сами двуногие придерживались и придерживаются на этот счет другого мнения.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Ностальгическое путешествие бывшего разведчика по Скандинавии длиною в тридцать лет закончилось. Это, конечно, далеко не полный отчет о служебной карьере автора. За рамками повествования остались годы работы в центральном аппарате разведки, краткие, но насыщенные событиями поездки в страны, не принадлежащие к Скандинавскому и Северному региону, преподавательская работа в институте по подготовке разведывательных кадров.
Нужно отметить, что последние годы работы в ЛГУ КГБ, а потом в СВР были насыщены интересными и достаточно драматическими событиями, которые еще ожидают своего автора и читателя. Незабываемы «варфоломеевские» дни и ночи эпохи начала демократии, похожие по своему накалу на «ночи длинных ножей» в дофашистской Германии. Разрушительны по своему воздействию на разведку и ее персонал были события, предшествующие департизации и ликвидации КГБ. Деморализующе и безнадежно-безрадостно сказались на службе и так называемые годы ее стабилизации, когда из разведки уходили десятки и сотни квалифицированных и честных сотрудников, чтобы пополнить ряды бизнесменов- неудачников, охранников и ночных сторожей, заместителей по режиму и прочих людей на подхвате у «новых русских», для которых безопасность родного государства — пустой звук и не более.
Кто-то это инициировал. Кто-то за этим стоит. Кто-то за это должен ответить.
Кто?
Разведка продолжает, несмотря на все катаклизмы, жить и работать. Это — живой организм, и многое, очень многое зависит от того, кто в ней станет работать, кто станет руководить и какой морально- психологический климат в ней установится.
Хочется надеяться, что и в эти сложные времена служба не только останется на высоте стоящих перед ней сложных задач, но и сохранит то лучшее, что возникло в предыдущих поколениях разведчиков. Сохранит его, приумножит и передаст своей смене.
Они не всегда были последовательны и тверды в своих начинаниях и делах, но они очень старались. У кого поднимется рука бросить в них камень? Только у того, кто сам не сделал в жизни ни одной ошибки, а значит, по-настоящему ничего в жизни не совершил.
Без преемственности поколений настоящей разведки не будет.
С верой в то, что российская разведка будет, и написана эта книга.
Примечания
1
ПГУ — первое Главное управление КГБ, занимавшееся разведкой.
2
«Глоубтроттер» — название старого и популярного во всем мире бюро путешествий.
3
Шпигельглас — один из руководителей разведки НКВД в 30-х гг.
