Слегка наклонив голову, Колин (как-то неуверенно посмотрел на мать. Он, похоже, хотел услышать от нее дополнительные разъяснения. Так и не дождавшись, забрал свой альбом и пошел в дом, не отрывая взгляда от лица Никки. Он еще что-то показал жестами и покраснел. Судя по всему, ему не хотелось выглядеть передо мной дураком.

— Через минуту мы вместе с тобой посмотрим фотографии, — пообещала она ему жестами, одновременно переведя фразу и для меня.

Задумавшись, Колин медленно прошел в гостиную через стеклянные раздвижные двери.

— Извини, что прервала тебя, — сказала Никки.

— Все в порядке, мне пора ехать, — успокоила я ее.

— Можешь остаться на ужин, если хочешь. Я приготовила огромную кастрюлю говядины по- бургундски. С хлебом Колина это настоящее объедение.

— Благодарю, но мне сегодня еще многое надо успеть, — откланялась я.

Никки проводила меня до дверей, машинально переводя жестами наш последний обмен любезностями, хотя Колина рядом не было.

Забравшись в машину, я еще несколько секунд посидела, обдумывая причину недоумения Колина. Что-то мне здесь показалось не так. Какая-то очередная загадка.

Когда я вернулась к себе, на пороге квартиры уже сидел Чарли Скорсони. Я чувствовала себя совсем разбитой и не в форме, неприятно осознавая, как же сильно мои досужие фантазии на тему нашей новой встречи расходились с реальностью.

— О Господи, да не волнуйся ты так, Милхаун, — попытался он успокоить меня, увидев выражение моего лица.

— Прошу прошения, — сказала я, доставая ключи, — но ты застал меня в крайне неудачное время.

— У тебя что, месячные? — предположил он.

— Нет, не месячные. Но выгляжу я, как старая калоша. — Открыв дверь и включив светильник в прихожей, я пригласила его войти.

— По крайней мере я застал тебя в хорошем расположении духа, — пошутил Чарли, распоряжаясь, как у себя дома. Он проник на кухню и забрал из холодильника мое последнее пиво. Такая беспардонность была мне совсем не по душе.

— Послушай, у меня много стирки. И еще надо заехать в магазин за продуктами на неделю. Почтовый ящик переполнен, все в квартире покрыто пылью. У меня даже не было времени побрить ноги с последней нашей встречи.

— Волосы на голове тоже не худо бы постричь, — заметил он.

— Вот это как раз ни к чему. У меня всегда волосы такой длины, — возразила я.

Он рассмеялся и махнул головой':

— Ладно, одевайся. Нам пора идти.

— Я никуда не собираюсь идти. Мне надо привести себя и дом в порядок.

— Ты можешь все сделать и завтра — в воскресенье.

Бьюсь об заклад, ты всегда занимаешься этим дерьмом по воскресеньям.

Я с удивлением уставилась на него, потому что он и вправду угадал.

— Погоди-ка минуту и выслушай, что я тебе предложу, — сказала я терпеливым тоном. — Сегодня я закончу свои домашние хлопоты, хорошенько высплюсь, в чем очень нуждаюсь, а завтра позвоню тебе, и вечером мы вполне можем встретиться.

— Завтра вечером мне надо быть в конторе. У меня назначена встреча с клиентом, — возразил он.

— Это в воскресенье-то вечером? — в свою очередь, удивилась я.

— Утром в понедельнику нас первое слушание в суде, поэтому накануне надо обязательно все обсудить. Я сам вернулся в город только в четверг вечером, и работы накопилось по горло.

Уже начиная сдаваться, я вопросительно взглянула на него:

— И куда же мы отправимся? Мне что, придется переодеваться?

— Ну, по крайней мере в таком виде я с тобой никуда идти не собираюсь, — подтвердил он.

Я быстро оглядела себя — на мне были те же изношенные джинсы и рубашка, в которых я провела эту ночь.

Но сдаваться я не собиралась.

— А что тебе, собственно, не нравится? — упрямо спросила я.

— Прими душ и переоденься. А я пока, если ты дашь мне список, закуплю в магазине нужные продукты. К тому времени как я вернусь, ты, надеюсь, уже будешь готова, о'кей?

— Предпочитаю сама закупать продукты для дома. В любом случае мне нужны лишь молоко и пиво.

— Тогда заброшу тебя после ужина в какой-нибудь супермаркет, — произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово.

И мы поехали с ним в Охай, в ресторан «Рэнч-Хаус», — одно из тех заведений, где официант стоит около вашего столика навытяжку и, словно поэму, нараспев зачитывает меню.

— Позволишь сделать заказ мне или это оскорбляет твое женское достоинство? — поинтересовался он.

— Действуй, — согласилась я, почувствовав странное облегчение. — Это меня устраивает.

И пока они совещались с официантом, я исподтишка разглядывала физиономию Чарли. У него было крепко вылепленное лицо правильной формы, мощная линия подбородка с заметной ямочкой и полный, мясистый рот нос, похоже, был когда-то перебит, но искусно восстановлен, на что указывал еле заметный шрам на переносице. За большими дымчатыми линзами очков сверкали яркие небесно-голубые глаза Вся растительность: ресницы, брови и густые, только начинающие редеть волосы — была одного песочно- желтого цвета. Шелковистую поросль того же оттенка я заметила и на широких запястьях мощных рук. Во всем его облике ощущались подспудная энергия и непроницаемость, которые даже перекрывали прорывавшуюся время от времени сексуальность, отмеченную мной с самого начала. Иногда казалось, что от него исходит смутное гудение, кастет высоковольтных мачт электропередачи, упрямо шагающих по горным откосам и предупреждающих о своей опасности зловещими табличками с молнией и черепом.

Наконец официант кивнул и исчез, а Чарли обернулся ко мне с ироничной улыбкой. У меня на секунду точно язык прилип к гортани, но он сделал вид, что не замечает моей реакции, за что в глубине души я ощутила смутную благодарность, смешанную с легким испугом. У меня было состояние, сходное с тем, которое я однажды испытала на вечеринке по поводу дня рождения в шестом классе, когда с ужасом поняла, что все мои подруги пришли в нейлоновых чулках и лишь одна я приперлась в дурацких белых носочках.

Официант вернулся с бутылкой вина, и Чарли проделал весь необходимый в таких случаях ритуал. Когда наши бокалы наполнились, он приблизил ко мне свое лицо, пристально заглянув прямо в глаза. Я отпила глоток, удивившись необычайно тонкому вкусу светлого и холодного вина.

— Ну как, продвигается расследование? — спросил он, когда официант отошел.

Я тряхнула головой, чтобы немного сориентироваться, и коротко ответила:

— Мне не хотелось бы обсуждать эту тему. — Но потом решила немного поправиться, добавив более мягким тоном:

— Только прошу, не обижайся. Да и не думаю, что обсуждение поможет делу. Пока оно идет не очень споро.

— Прискорбно слышать, — сказал он. — Но надеюсь, все еще наладится.

Пожав плечами, я смотрела, как он закурил сигарету и захлопнул крышку зажигалки.