Телефон звонил с пугающей пронзительностью, и я проснулась, будто от толчка. В комнате было темно, я никак не могла сообразить, сколько времени и что это за постель. Чувствуя сильный, жар и озноб, с трудом нащупала телефонную трубку и перевернулась, опершись на один локоть, отчего покрывало свалилось на пол. Потом щелкнула выключателем и прищурила глаза от резкого, неприятного света.

— Алло?

— Кинси, это Шарон. Вы не забыли про меня?

Я взглянула на часы, было уже восемь тридцать.

— Черт возьми, прошу прощения, — промямлила я. — Вы еще побудете дома некоторое время? Я случайно заснула и сейчас выезжаю.

— Ладно уж, — ответила она без особого энтузиазма. Похоже, у нее были планы поинтереснее. — О, подождите. Кто-то звонит в дверь. — Она со стуком положила трубку, и я сразу представила знакомый твердый пластик кофейного столика. Оставалось ждать, когда она там освободится. Я с трудом поверила, что умудрилась проспать, и костерила себя за такой промах. С другого конца провода донесся приглушенный звук открываемой двери и ее удивленное восклицание. Вдруг раздался короткий глухой выстрел.

Зажмурившись от ноющей боли в голове, я присела на кровати и приложила ухо к трубке, прикрыв микрофон ладонью. Что же там случилось? К телефону с той стороны кто-то подошел. Рассчитывая услышать голос Шарон, я уже почти окликнула ее по имени, но что-то заставило меня захлопнуть рот. Сначала я услышала дыхание, а затем какой-то бесполый, приглушенный голос.

От свистящего «алло» меня прошиб озноб. Я закрыла глаза, заставив себя молчать, по всему телу мгновенно разлилась тревога, так что стук сердца отдавался даже в ушах.

Раздался короткий щелчок, и линия прервалась. Бросив трубку, я быстро сунула ноги в туфли и, уже выбегая из комнаты, схватила куртку.

Прилив адреналина вытеснил боль из моего тела. Хотя руки еще тряслись, но по крайней мере я уже могла двигаться. Закрыв дверь, я бросилась к машине. Потратив пару секунд, чтобы попасть ключом в гнездо зажигания, наконец завела машину и, развернувшись, помчалась к дому Шарон. По дороге достала из «бардачка» фонарь и проверила его — батарейки были в порядке. Пока я неслась по ночным улицам, тревога моя нарастала. Одно из двух — либо она разыгрывала меня, либо уже мертва, и, похоже, я догадывалась, какой вариант более вероятен.

Я остановила машину напротив ее дома. Там не наблюдалось никаких признаков активной деятельности.

Вокруг тоже никого не было. Ни групп зевак, ни скопища полицейских машин вдоль улицы, ни завывания сирен. У обочины стояло довольно много автомобилей, а окна почти всех видных мне отсюда квартир были освещены. Обернувшись, я взяла с заднего сиденья портфель и извлекла оттуда пару резиновых перчаток. Ладонь коснулась короткого ствола самозарядного пистолета, и я переборола отчаянное желание сунуть его в карман ветровки.

Трудно было заранее сказать, что именно я увижу в ее квартире и кого повстречаю, но оказаться там с заряженным пистолетом, если выяснится, что она действительно мертва, мне было уж совсем не с руки. Поэтому, оставив пистолет лежать на месте, я вышла из машины, заперла ее и сунула ключи в карман джинсов.

Я в темноте пересекла дворик перед главным входом в квартиру. Вдоль пешеходной дорожки были предусмотрительно рассажены ориентиры — шесть кактусов, торчащих по краям, словно маяки, и украшенных яркими желто-зелеными цветами. Эти растения создавали даже более праздничный эффект, чем иллюминация.

Квартира Шарон была погружена во мрак, а знакомая мне по предыдущему визиту смотровая щель исчезла — кто-то плотно задернул шторы. Я постучала в дверь.

— Шарон? — произнесла я по возможности уверенным голосом, одновременно продолжая внимательно наблюдать за окнами и дверью — не пробьются ли оттуда лучи света. Затем натянула резиновые перчатки и повертела дверную ручку. Закрыто. Я постучала еще раз и вновь окликнула. Изнутри не доносилось ни звука. Что же предпринять, если кто-то притаился в квартире? Я решила пройти к черному ходу и обогнула дом с торца. Откуда-то из квартир верхнего этажа доносились звуки стереомагнитофона. Спина опять заныла от боли, а к щекам прихлынул жар, как после приличной пробежки, и сейчас я уже затруднялась сказать, что было причиной — грипп или страх. Стараясь не шуметь, я быстро двигалась по дорожке вдоль задней стены дома. Кухня Шарон оказалась единственной, где не горел свет. Над всеми дверьми черного хода висели фонари, которые отбрасывали неяркий, но довольно сильный свет на расположенные напротив каждой квартиры палисадники. Я попробовала повернуть ручку двери черного хода. И здесь заперто. Тогда я постучала в окошко.

— Шарон? — окликнула я, напряженно пытаясь уловить какие-нибудь звуки из глубины квартиры. Но все было тихо. Тогда я обследовала заднее крыльцо. Если она хранила запасные ключи вне дома, то наверняка прятала их где-нибудь поблизости. Я обратила внимание, что в двери сделаны небольшие стеклянные вставки, и, на худой конец, можно было выбить одну из них. Для начала я пошарила пальцами по маленькому выступу над дверным проемом, но тот оказался слишком узок для ключей. Все цветочные горшки у крыльца стояли ровно и, похоже, не сдвигались, а беглый осмотр их содержимого не выявил никаких посторонних предметов. Коврика на пороге не было. Подняв со ступенек стопку старых газет, я их встряхнула и перелистала, но никаких ключей оттуда не вывалилось. Окружающая палисадник шлакобетонная ограда была сложена из декоративных квадратных «кирпичей», примерно фут на фут, в виде своеобразного лабиринта со множеством уютных углублений и полочек, будто специально предназначенных для того, чтобы прятать там ключи.

В глубине души я все-таки надеялась, что не придется обшаривать всю стенку. Но, еще раз взглянув на стеклянные вставки в двери, я вздохнула — все же лучше заняться поисками, чем вышибать кулаком одно из этих окошек.

Справа, в самом углу загончика, стояла зеленая пластмассовая лейка, а рядом с ней валялся совок. Присев на корточки, я обшарила все декоративные дырки в бетонной загородке и в одной нащупала в конце концов ключ.

Протянув руку, я схватилась за лампочку висевшего над дверью фонаря и немного вывернула ее. Свет погас, и крыльцо погрузилось во тьму. Тогда я вставила ключ в замок, и дверь со скрипом отворилась.

— Шарон, — произнесла я охрипшим, свистящим шепотом. Меня все время подмывало выскочить из квартиры, но надо было убедиться, что здесь никого, кроме меня, нет. Держа фонарь, как дубинку, я второй рукой ощупывала стену, пока не отыскала какой-то выключатель. Это оказался пристенный светильник над раковиной. Разглядев на противоположной стене кухни выключатель верхнего света, я повернула тумблер, а сама быстро присела и отпрыгнула в сторону, чтобы уклониться от возможного выстрела. Пригнув голову и задержав дыхание, я прислонилась спиной к холодильнику и внимательно прислушалась — ни звука. Я чертовски надеялась, что не ввязываюсь в данный момент в глупейшую историю и что звук, который слышала по телефону, не был простым хлопком пробки от шампанского, а Шарон сейчас не развлекается в темной спальне запрещенными сексуальными фокусами с породистой собачкой и хлыстиком в руке.

Заглянув в гостиную, я увидела распростертую на полу Шарон Нэпьер в желто-зеленом велюровом халатике. Она одновременно напоминала мертвеца и крепко уснувшего человека, и мне хотелось узнать, кто же ее так «усыпил».

В два прыжка я пересекла гостиную и, прижавшись на секунду к стене, заглянула в темную прихожую. Рассмотреть было ни черта невозможно. Тогда, нашарив левой рукой выключатель, я зажгла свет, заливший всю прихожую и часть спальни, где, похоже, никто не скрывался. Включив свет в самой спальне, я быстро огляделась вокруг. Открытая дверь справа от меня, судя по всему, вела в ванную. Никаких признаков ограбления я не заметила.

Раздвижная дверь стенного шкафа была плотно прикрыта, и это мне не совсем понравилось. Вдруг