предаваться спокойствию.
Но за это он получил компенсацию. Жизнь под личиной Уилларда, которую он сейчас вел, стала жизнью дегустатора более тонкой, более изысканной пищи. Когда живешь на самом краю, все ощущения становятся в тысячу раз острее. Ничто не воспринимается как должное, когда живешь только в быстротекущем настоящем и каждый день может стать последним. Поэтому заполняйте все двадцать четыре часа в сутки только самым лучшим и самым запоминающимся. Всякий жизненный опыт должен быть опробован, сохранен в памяти и испит до последней капли.
Уиллард не испытывал никаких сожалений. Он выбрал себе дорогу сам и получал удовольствие от каждого своего шага по ней. У него теперь был дар и божественная цель. Что еще нужно человеку?
Он смотрел на незаправленную вагонную постель. Смятые простыни напоминали Уилларду о том, что ему предстояло изменить в своей жизни. Временами, когда Уиллард сильно перегружал себя, они приходили. Казалось, они по какой-то причине донимали его в мае сильнее, чем в остальные месяцы. Они наваливались на него во сне, и всегда потрясали его до глубины души, оставляя его взмокшим от пота и дрожащим всем телом. И каждый раз он пытался вызвать их снова. Сны. Эти проклятые незапоминающиеся сны!
Он знал, что они всегда одинаковы, несмотря на то, что никогда не запоминались. Сны всегда наполняли его страхом и яростью. Они всегда опустошали и удивляли его, а кончались каждый раз одинаково. Он просыпался от собственного истошного крика, зовя Крис и Дженни. Да будут прокляты эти сны!
Но как бы то ни было, Уиллард считал, что жизнь прекрасна и удивительна.
Глава 12
Что-то нарушило сон Лауры Менгуэлли, но она не могла понять, что именно. Возможно, это был какой-то звук, который она услышала сквозь дрему. Но он был довольно необычен, поскольку проник в ее сознание и заставил проснуться. Встревожившись, она продолжала лежать в постели и уже начала подумывать о том, что звук, возможно, ей просто приснился, а сон не запомнился. Квартира на первом этаже на Девяносто седьмой улице в Элмхерсте, в которой она жила с семьей, была тихой и спокойной. Лаура взглянула на светящийся циферблат будильника, который показывал 3:18 ночи. Все тихо и спокойно, собственно, так и должно быть. Ее родители и младший брат легли спать несколько часов назад.
Лаура лежала, пытаясь успокоить дыхание, надеясь, что это позволит ей заснуть снова. В конце концов бояться совсем нечего. Надо спать. В расписании на завтра первым пунктом у Лауры стояла контрольная по математике. Экзамен будет довольно трудный, и поэтому не мешает выспаться.
Мысль о школе внезапно объяснила ей, почему она так встревожилась. Всему виной Билли Шерман. Вчера, во время обеденного перерыва, этот болтун стал распространяться по поводу убийств, подробно описанных недавно в газетах, о семье Эль Диарио под заголовком «Убийства латиноамериканских семей».
Лаура поежилась при воспоминании об этом. Шерман взахлеб, с ликованием расписывал подробности того, в каком состоянии обнаружили семью, насколько тела были изуродованы и окровавлены. Эль Диарио были уже четвертой за последние два месяца семьей, умерщвленной самым зверским образом. Кто-то глубокой ночью проникал в их дома, убивал и расчленял свои жертвы. Соседи ничего не слышали. В живых после таких жутких нападений не оставалось никого, и никто не мог дать полиции хоть какие-то направления поиска — кого искать и почему единственной общей нитью, связывающей эти жертвы, были их испанские фамилии.
Билл Шерман получал истинное удовольствие от всего этого. Он поддразнивал Лауру, говоря, что этот головорез доберется и до ее семьи, и советовал им срочно сменить фамилию на какую-нибудь другую, типа Смит или Джонс.
— Эй, Лаура, как будет по-испански «злой дух?»
«Какая же он все-таки дрянь», — подумала Лаура.
Раздосадованная на себя за то, что не дала отпор этому негодяю, девушка закрыла глаза, пытаясь заставить себя задремать снова. Но ничего не получалось. Вот беда, проницательный ум всегда склонен к активному воображению. Она вздохнула и уставилась в потолок. Может, стакан молока поможет?
Лаура бесшумно встала и пробралась на кухню. Яркие лучи света хлынули из холодильника и ослепили ее, поэтому она решила попить молока в темноте и захлопнула дверцу. От света потом будет еще труднее снова заснуть. Проклятый Билли Шерман. Единственная причина, по которой она вообще связалась с этим нахалом, это его приятель Серджио Фунаро. Он был новичком в школе, перевелся из старших классов какой-то католической школы Бруклина. На душе у Лауры потеплело при мысли о Серджио. Она вспомнила, как встретилась с ним взглядом на днях. Это было уже не в первый раз, когда она ловила его на том, что он на нее поглядывает. Пожалуй, это очень мило. Лауре нравилось, как он на нее смотрит. Серджио был старше ее на год. Неважно, что старше, это только плюс. Лаура улыбнулась, думая об этом.
Дверь открылась и закрылась настолько бесшумно, что Лаура почти ничего не услышала. Звук доносился снизу, из зала, а также со стороны одной из спален. Она терпеливо ждала, пытаясь понять, кто еще сегодня мучается бессонницей. Но никто так и не пришел к ней на кухню. Несколько секунд спустя девушка снова услышала, как открылась и закрылась другая дверь. На этот раз дверь немного скрипнула. Поэтому она решила, что это комната Хосе. Возможно, ее брат возвращался после запоздалого ночного свидания.
Хосе. Лаура беспокоилась о своем брате. Юноша вел себя странно. Он был на два года младше и находился в том возрасте, когда смена настроения может обозначать одно из двух: вхождение в пору половой зрелости или наркотики. Лаура молилась, чтобы это было не последнее. Что касалось самой Лауры, то она считала наркотики разновидностью медленного самоубийства. В прошлом году она потеряла свою подругу. Кровоизлияние в мозг, случившееся во время курения. Умерла в возрасте шестнадцати лет.
— Господи! Пожалуйста, пусть у Хосе это будет начало половой зрелости, только бы не наркотики! А все остальное пройдет.
Лаура вспомнила себя в тот период, когда она почувствовала, что становится взрослой женщиной. Некоторое время это сводило ее с ума. Слава Богу, что она уже прошла через это. В достаточно зрелом возрасте, в свои семнадцать, Лаура чувствовала с полной уверенностью, что худшее уже позади.
А что же Хосе? Что это — развивающаяся сексуальность или наркотики? Лаура была уверена в том, что больше половины детей в школе имени Рузвельта «поджаривали» свои мозги кокаином, крэком или марихуаной. Она думала, что у Хосе хватает здравого смысла, чтобы избежать этой ловушки. Лаура надеялась на то, что ее собственный пример помог ему сказать «нет» наркотикам, но никогда нельзя быть уверенным в этом на все сто. Она улыбнулась и, медленно покачав головой, сказала себе:
— Лаура, ты говоришь совсем как в рекламе, направленной против употребления наркотиков.
Затем она снова услышала шум, доносившийся с задней стороны дома. Но на этот раз он был не похож на открывание двери. Это был стон или крик. Может быть, кому-то снится плохой сон? До того как она смогла что-либо понять, дверь в комнате Хосе скрипнула снова, а затем наступила мертвая тишина.
Оставив недопитый стакан молока, Лаура подошла к двери и взглянула вниз, в коридор прихожей, ведущий к трем спальням. Ее глаза уже привыкли к темноте, и вполне можно было рассмотреть, есть ли там кто-нибудь. Но в холле никого не было. Двери в комнату Хосе и ее собственную оставались приоткрытыми. Лаура попыталась вспомнить, закрывала ли она дверь в свою комнату, когда выходила, но так и не смогла.
