здороваясь и не ожидая приглашения, старик грузно опустился на стул для посетителей. Попытался закинуть ногу за ногу, не получилось - мешал стол. Он покосился на архитектора: что за птица? Затем свинцовым взглядом остановился на председателе:

- Ну что тебе надо, Гриша?

Апостол устало переглянулся с архитектором, мол, видишь, с кем приходится иметь дело, и, стараясь быть предельно вежливым, тихо спросил старика:

- Ты что там затеял, мош Дионис?

Тот тоже решил не терять хладнокровия:

- Да вот, строиться думаю.

- Как строиться?

- Потихоньку, Гриша, по-стариковски.

Апостол откинулся на стуле и, растягивая слова, чтобы ненароком не взорваться, начал:

- Мош Дионис, голубчик, я же тебе объяснил, что в соответствии с планом…

- С генеральным планом, - уточнил архитектор и поднял вверх указательный палец.

- С генеральным планом, - продолжал Апостол, - твой дом подлежит консервации, как памятник этого…

- Как этнографический памятник, - подсказал архитектор.

- А посему, - голосом спящего вулкана вещал Апостол, - никаких строек, достроек, надстроек, перестроек…

- Даже текущий ремонт, - подхватил архитектор, тыча пальцем в потолок, где виднелись разводы от дождя, - в вашем доме будет производить спецбригада реставраторов.

- Теперь тебе понятно, мош Дионис? - тоскливо спросил Апостол.

Статик кивнул.

- Что тебе понятно?

- Что ты, Гриша, задумал мой род опозорить, да ничего у тебя не выйдет.

Апостол грохнул кулаком по столу и застонал: в ребро ладони вонзилась невесть откуда взявшаяся кнопка…

- Какой род? - воскликнул архитектор. - Что он несет?!

Мош Дионис не удостоил его взглядам:

- Его можно понять, нездешний ин, не знает, кто такие Калалбы. А ты, Гриша, на моих глазах рос. Ты еще, не в обиду тебе будет сказано, в постели такие узоры выводил, - он ткнул пальцам в дождевые разводы на потолке, - когда мы артель нашу создавали. И что же теперь получается? Повесили нас с Лизаветой на доску «Они были первыми», а на деле выходит, что мы последние? Все село, стало быть, застроится на новый манер, а мой дом, как паршивая овца, останется?

Апостол сидел, остервенело смазывая ребро ладони пятипроцентным раствором йода. Архитектор кружил по кабинету, держа наперевес футляр с генпланом.

- Помру я, - голос старика дрогнул, - спросят люди добрые, глядя на мой домишко: это что же за голодранец там жил? А им скажут: Дионис Калалб. Нет, Гриша, позорить себя и род свой я не дам.

- Кошмар, - нервно хихикнул архитектор.

- Ладно, - Апостол закрыл походную аптечку, убрал в стол. - Квартиру с удобствами ты не хочешь. Давай мы тебе новый участок выделим, за водокачкой. С сельсоветом я договорюсь. Там хоть дворец воздвигай.

Старик поднялся:

- На окраину хочешь выселить? Меня, потомственного чукурянина? - он задыхался от негодования. - Не в обиду тебе будет сказано, гробокопатель ты, Гришка, а не председатель.

Невыносимо скрипя ботинками, мош Дионис вышел из кабинета, едва не сбив с ног подвернувшегося архитектора.

- Ужасный человек, - сказал архитектор, - надо что-то делать!

Апостол мысленно посчитал от десяти до одного, выдохнул воздух и предложил:

- Может, махнем в сауну? Месяц как построил, а все не могу выбраться. Носишься как проклятый с утра до вечера и тебя же потом последними словами…

Он поднял кулак, чтобы снова ударить по столу, но вовремя остановился: настольное стекло опять было усеяно кнопками…

Апостол взглянул на потолок: дождевое пятно с отвалившейся местами штукатуркой находилось как раз над столом. Он вскинул по привычке морской бинокль и увидел вокруг пятна кнопки и следы от кнопок.

Спаренные мегафоны были не только на председательской «Волге», но и на фасаде колхозного правления.

- Строителя Филиппа прошу срочно явиться в правление! Повторяю, бывшего строителя Филиппа… - разнеслось над селом.

…Перед Апостолом навытяжку, правда, немного» покачиваясь взад-вперед, стоял Филипп и преданно смотрел в председательские глаза.

- Твоя работа? - Апостол сунул ему под нос ладонь с кнопками, тыча другой рукой в потолок.

- Так точно, - отворачивая лицо чтобы не дохнуть на председателя, бодро ответил тот. - Сделано в порядке эксперимента.

- Что еще за эксперимент?

- Вы приказали, товарищ, председатель, срочно починить потолок. Нужно было заменить прогнившую дранку. На складе дранки не оказалось, но зато мы нашли несколько ящиков с канцелярскими кнопками. Было решено использовать их в качестве дранки и арматуры одновременно, - четко, по- военному, хотя и продолжая легко покачиваться, отрапортовал Филипп.

- Кем решено? - устало молвил Апостол.

- На бригадном собрании. Тайным голосованием. Я был за. Петрашку не было. Мереакре воздержался.

Встретив взгляд архитектора, Апостол развел руками, вот, мол, какая у меня демократия, и ничего тут не поделаешь. Филиппу сказал:

- Надо было и тебе воздержаться, раз дранки нет. Не зверь же я, в конце концов, вошел бы в положение…

- Дело не в вас, товарищ председатель, - Филипп жалобно заглянул ему в глаза. - Руки по мастерку истосковались, который месяц уже стоим, бута нет, котельца нет, дерева нет…

- Ладно, Филипп, ступай, - Апостолу осточертели эти жалобы.

Тот твердой военной походкой подошел к двери, открыл ее: оказалось, что это дверь шкафа, где висел дождевик председателя. Филипп козырнул плащу, закрыл дверь и той же подчеркнуто трезвой походкой вышел из кабинета.

- Вот так, архитектор, - уныло сказал Апостол, - у государства стройматериалов нет, у колхоза нет, у сельсовета нет, а все строятся. Даже те, кто на ладан дышит. Загадка века.