- Немедленно заменить салат! - приказал он, выбегая из зала. - Повторяю, бывшему завстоловой…

А в каса маре произошли перемены, сыновья поменялись с родителями местами. Теперь они сидели во главе стола, принимая от гостей шумные поздравления и скромные конверты, которые бесшумно опускались на стоящий перед ними поднос. Хари, который почему-то сидел в центре, органично вжился в роль новосела: с ослепительной улыбкой он раскланивался с гостями, прижимал руку к груди, поднимал бокал, чокался со всеми.

Федор смущенно улыбался, словно стыдясь за какую-то оплошность, Георге растерянно смотрел по сторонам.

- Вопрос к родителям! - Хари поднял руку. - А этому домику можно приделать колеса?

- Это как же? - не поняла мать.

- А просто: продать дом и купить машину!

- Я тебе дам машину! - пригрозила мать.

Будто этого и ждал Хари, поднялся и громко объявил:

- Тогда я пас! Добровольно снимаю свою кандидатуру на должность верховного жреца храма Диониса в пользу своих старших братьев!

Отвесив каждому из них по изящному поклону Хари пересел к Зине.

- Терпеть не могу недвижимого имущества, - шепнул он ей.

- Ну и дурень, - сказала девушка.

- Какой рыцарский жест! - крикнула ему через стол Анжелика.

Георге залпом осушил свой бокал и обратился к отцу:

- Но почему вы нас не спросили? А вдруг никто не вернется?

Вместо отца, который мрачнел с каждой минутой, ответила мать:

- Потому, Гицэ, и не спросили. Город он, как омут, к себе притягивает. А теперь дом готов и хочешь не хочешь, а жить в нем надо.

- Вот и живите себе на здоровье, - вставил Федор.

- Как говорится, в свое удовольствие, - подхватил Хари.

- Поздно, сынки, - сказала мать, - да и в семьдесят лет какое там удовольствие!

Раздался грохот, зазвенела посуда: это мош Дионис стукнул кулаком по столу. В каса маре наступила неловкая тишина.

- Это что ж такое получается? - медленно произнес отец. - Вместо того, чтобы услышать сыновье спасибо…

- Дзенькуе, спасибо, мулцумеск! - послышалось в дверях.

На пороге стоял стриженный ежиком блондин и благодарил Ионела. В одной руке он держал пакет, другой прижимал ко лбу мокрый платок.

- Идите, я сейчас, - сказал Ионел и скрылся за дверью.

Блондин шагнул в комнату:

- Дзень добры! Кто властитель тего дому?

Поскольку в доме наступило временное междувластие, никто не отозвался. Блондин с любопытством смотрел на гостей, те на него. Вспомнив заученную фразу, он произнес по слогам:

- Чине-естем-Дионис-Калалб?

- Ey сынт, - поднялся мош Дионис.

Блондин шагнул к нему и, крепко пожав руку, заговорил по-польски:

- Очень рад познакомиться с вами, пан Дионис? Извините, я очень спешу, мы опаздываем на самолет, поэтому постараюсь быть предельно кратким. Меня зовут Кшиштоф Цыган, я живу и работаю в Ханьске, являюсь членом общества польско-советской дружбы…

Мош Дионис кивал, хотя, разумеется, не понимал ни слова.

- Узнав, что я еду по туристической путевке в Молдавию и что мой маршрут проходит мимо вашего села, правление общества попросило меня разыскать вас и передать вот это, - он протянул старику пакет. - Это касается памяти вашего сына, Архипа Калалба.

Услышав имя своего сына, мош Дионис понял все. Он взял пакет и обвел гостей невидящим взором:

- Архип наш! нашелся.

В каса маре поднялся шум. Пакет был моментально вскрыт. Там оказалось несколько снимков и письмо на польском языке. Снимки пошли по рукам. Они были сделаны у обелиска советским воинам почетный караул польских пионеров… возложение венков… список погибших воинов, высеченный в граните. Вверху увеличенный снимок одной из фамилий «КАЛАЛБ А. Д. 1922 - 1945»…

- Вот и Архипушка явился на новоселье! - тоненько заголосила тетушка Лизавета.

Братья Калалбы обступили блондина, стали жать ему руки, приглашать к столу. Тот упорно отказывался, показывая на часы.

- А что у вас со лбом? - спросил Георге.

- Ниц, - отмахнулся тот, но руку со лба не убирал.

- Извините, товарищи! - на пороге возникла девушка-гид. - Кшыштоф, нам пора!

Мимо нее в каса маре проскользнули Ионел и Аурел с фотоаппаратом.

Хари поцеловал руку гиду:

- О, нам как раз нужна ваша помощь! Переведите, пожалуйста, письмо.

- Товарищи, - взмолилась гид, - у нас совершенно нет времени! Мы опаздываем на самолет!

Оттесняя ее от дверей, в комнату с шумом ввалились остальные туристы и туристки. Кто-то из низе радостно объявил:

- В нашем аутокаже цось навалило!

- Ничего что навалились, - сказал мош Дионис,. - прошу всех к столу!

Через пару минут в каса маре царила теплая дружественная атмосфера, какая бывает на дипломатических приемах. Все быстро перезнакомились и стояли небольшими группами, чокаясь и закусывая.

Тетушка Лизавета кормила с ложечки баклажанной икрой полячку. Руки у той были заняты: прислонив к спине своего земляка блокнот, она записывала рецепт, который диктовала хозяйка:

- Главное - хорошенько измельчить мякоть. Почему в столовых так невкусно кормят? Потому что лень-матушка. Потом взять три луковицы…

Окруженный со всех сторон молоденькими туристками, красавец Хари едва успевал отвечать на все

вопросы.

- Препрашам пана, як длуго будовали тен дом?

- Этот дом? За одну ночь отгрохали, сбудовали то есть!

- Як за едну ноц?!

- Днем у нас невозможно работать, - объяснил Хари, - жара, как в пампасах!

- Езус Мария!

- Правда, - допытывалась другая, - же молдавске пшодкове жимске каторжники?

- Наши пращуры? - Хари на секунду задумался. - Скорее, милая пани, ссыльные поэты. Овидий здесь, срок тянул, отбывал то есть, Пушкин и другие. Это не могло не отразиться на нашей наследственности. По статистике у нас больше поэтов на душу населения, чем в Парагвае, Уругвае и Сьерра Леоне, вместе взятых. Мой брат, к примеру, - кивнул он в сторону Георге, - уже выпустил седьмую книгу стихов…

Туристки разом повернулись к Георге, который сдержанно улыбнулся.

- …хотя, - продолжал Хари, - работает простым скотником на свиноферме!

К пану Кшыштофу Цыгану, которой продолжал держаться за лоб, приставал охмелевший Филипп:

- Вот ты скажи, Вшысто… Кшысто…

- Кшыштоф. Кшыштоф Цыган.

- А, цыган! Это хорошо! Вот и скажи мне, цыганская твоя душа, отчего от сухого вина голова ничего,