Так он сказал. И они закричали, ее вызывая.

230 Вышла Цирцея немедля, блестящие двери раскрыла

И позвала. Ничего не предчувствуя, в дом к ней вошли все.

Только один Еврилох не пошел, заподозрив худое.

В дом их Цирцея ввела, посадила на стулья и кресла,

Сыра, зеленого меда и ячной муки замешала

235 Им на прамнийском вине и в напиток подсыпала зелья,

Чтобы о милой отчизне они совершенно забыли.

Им подала она. Выпили те. Цирцея, ударив

Каждого длинным жезлом, загнала их в свиную закутку.

Головы, волосы, голос и вся целиком их наружность

240 Стали свиными. Один только разум остался, как прежде.

Плачущих, в хлев загнала их Цирцея и бросила в пищу

Им желудей и простых и съедобных и деренных ягод -

Пищу, какую бросают в грязи почивающим свиньям.

Быстро назад к кораблям прибежал Еврилох сообщить нам

245 Весть о товарищах наших, об участи их злополучной.

Как ни старался, не мог ни единого молвить он слова,

Раненный в сердце печалью великой. Глаза его были

Полны слезами. И духом предчувствовал плач он печальный.

Все мы, его окружив, с изумленьем расспрашивать стали.

250 Он наконец рассказал про жестокую спутников участь.

– Как ты велел, Одиссей многославный, пошли мы чрез чащу.

Вскоре в горной долине лесистой, на месте закрытом,

Мы увидали прекраснейший дом из отесанных камней.

Кто-то звонко там пел, ходя возле ткацкого стана,

255 Женщина или богиня. Они ее вызвали криком.

Вышла немедля она, блестящие двери раскрыла

И позвала. Ничего не предчувствуя, в дом к ней вошли все.

Я за другими один не пошел, заподозрив худое.

Все там исчезли они, и обратно никто уж не вышел.

260 Долго-долго сидел я и ждал. Но никто не вернулся. -

Так говорил он. Тотчас же на плечи свой меч среброгвоздный,

Медный, большой я набросил, за спину же лук свой повесил

И Еврилоху вести повелел меня той же дорогой.

Но, охватив мне колени руками обеими, стал он

265 Жарко молить и с тоскою крылатое слово промолвил:

– Зевсов питомец, оставь меня здесь, не веди! Не хочу я!

Знаю, и сам не вернешься назад и с собой никого ты

Не приведешь из товарищей наших. Как можно скорее

Лучше отсюда бежим, чтобы смертного часа избегнуть! -

270 Так говорил он. Но я, ему возражая, ответил:

– Ты, Еврилох, если хочешь, останься у берега моря

С прочими. Ешь тут и пей себе. Я же отправлюсь.

Необходимость могучая властно меня заставляет. -

Так я сказал и пошел от нашей стоянки и моря.

275 Я миновал уж долину священную, был уж готов я

В дом просторный войти многосведущей в зельях Цирцеи.

Вдруг, как уж к дому я шел, предо мной златожезлый явился

Аргоубийца Гермес, похожий на юношу видом

С первым пушком на губах, – прелестнейший в юности возраст!

280 За руку взял он меня, по имени назвал и молвил:

– Стой, злополучный! Куда по горам ты бредешь одиноко,

Здешнего края не зная? Товарищи все твои в хлеве

Густо теснятся, в свиней превращенные зельем Цирцеи.

Или, чтоб выручить их, сюда ты идешь? Уж поверь мне:

285 Ты не вернешься назад, останешься тут с остальными.

Но не пугайся. Тебя от беды я спасу и избавлю.

На! Иди с этим зельем целебным в жилище Цирцеи.

От головы твоей гибельный день отвратит оно верно.

Все я тебе сообщу, что коварно готовит Цирцея.

290 В чаше тебе замешает напиток и зелья подсыпет.

Не околдует, однако, тебя. До того не допустит

Средство целебное, что тебе дам я. Запомни подробно:

Только ударит тебя жезлом своим длинным Цирцея,

Вырви тотчас из ножен у бедра свой меч медноострый,

295 Ринься с мечом на Цирцею, как будто убить собираясь.

Та, устрашенная, ложе предложит тебе разделить с ней.

Ты и подумать не смей отказаться от ложа богини,

Если товарищей хочешь спасти и быть у ней гостем.

Пусть лишь она поклянется великою клятвой блаженных,

300 Что никакого другого несчастья тебе не замыслит,

Чтоб ты, раздетый, не стал беззащитным и сил не лишился. -

Так сказавши, Гермес передал мне целебное средство,

Вырвав его из земли, и природу его объяснил мне;

Корень был черен его, цветы же молочного цвета.

305 «Моли» зовут его боги. Отрыть нелегко это средство Смертным мужам.

Для богов же – для них невозможного нету.

После того на великий Олимп через остров лесистый

Путь свой направил Гермес. К жилищу Цирцеи пошел я.

Сильно во время дороги мое волновалося сердце.

310 Остановился пред дверью богини прекрасноволосой.

Ставши там, закричал я. Богиня услышала крик мой.

Вышедши тотчас, она распахнула блестящие двери

И позвала. С сокрушенным за ней я последовал сердцем.

Введши, меня посадила в серебряногвоздное кресло

315 Тонкой, прекрасной работы; была там для ног и скамейка.

Мне в золотом приготовила кубке питье, чтобы пил я,

И, замышляя мне зло, подбавила зелья к напитку.

Выпить дала мне. Я выпил. Но чары бесплодны остались.

Быстро жезлом меня длинным ударив, сказала Цирцея:

320 – Живо! Пошел! И свиньею валяйся в закуте с другими! -

Так мне сказала. Но вырвавши меч медноострый из ножен,

Ринулся я на Цирцею, как будто убить собираясь.

Вскрикнула громко она, подбежав, обняла мне колени,

Жалобным голосом мне начала говорить и спросила:

325 – Кто ты, откуда? Каких ты родителей? Где родился ты?

Я в изумленьи: совсем на тебя не подействовал яд мой!

Не было мужа досель, кто пред зельем таким устоял бы