– Други, Никто! Не насилье меня убивает, а хитрость! -

Те, отвечая, к нему обратились со словом крылатым:

410 – Раз ты один и насилья никто над тобой не свершает,

Кто тебя может спасти от болезни великого Зевса?

Тут уж родителю только молись, Посейдону-владыке! -

Так сказавши, ушли. И мое рассмеялося сердце,

Как обманули его мое имя и тонкая хитрость.

415 Охая тяжко и корчась от боли, обшарил руками

Стены циклоп, отодвинул от входа скалу, в середине

Входа в пещеру уселся и руки расставил, надеясь

Тех из нас изловить, кто б со стадом уйти попытался.

Вот каким дураком в своих меня мыслях считал он!

420 Я же обдумывал, как бы всего это лучше устроить,

Чтоб избавленье от смерти найти как товарищам милым,

Так и себе; тут и планов и хитростей ткал я немало.

Дело ведь шло о душе. Беда надвигалася близко.

Вот наилучшим какое решение мне показалось.

425 Было немало баранов кругом, густорунных и жирных,

Очень больших и прекрасных, с фиалково-темною шерстью.

Их потихоньку связал я искусно сплетенной лозою,

Взяв из охапки ее, где спал великан нечестивый.

По три барана связал я; товарища нес под собою

430 Средний; другие же оба его со сторон прикрывали.

Трое баранов несли товарища каждого. Я же…

Был в этом стаде баран, меж всех остальных наилучший.

За спину взявшись его, соскользнул я барану под брюхо

И на руках там повис и, в чудесную шерсть его крепко

435 Пальцами впившись, висел, отважным исполненный духом.

Тяжко вздыхая, прихода божественной Эос мы ждали.

Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос.

Стал на пастбище он козлов выгонять и баранов.

Матки ж в закутах, еще недоенные, громко блеяли, -

440 Вздулося вымя у них. Хозяин, терзаемый злою

Болью, ощупывал сверху у всех пробегавших баранов

Пышноволнистые спины. Совсем он, глупец, не заметил,

Что привязано было под грудью баранов шерстистых.

Самым последним баран мой наружу пошел, отягченный

445 Шерстью густою и мною, исполнившим замысел хитрый.

Спину ощупав его, сказал Полифем многомощный:

– Ты ли, любимец мой милый? Последним сегодня пещеру

Ты покидаешь; обычно не сзади других ты выходишь:

Первым из всех, величаво шагая, вступаешь на луг ты,

450 Нежно цветущий, и первым к теченьям реки подбегаешь;

Первым с пастбища также спешишь и домой возвратиться

Вечером. Нынче ж – последний меж всеми. Иль ждешь ты, тоскуя,

Глаза хозяйского? Злой человек его начисто выжег,

С помощью спутников жалких, мне чувства вином отуманив.

455 Имя злодею – Никто. И смерти ему не избегнуть!

Если бы чувствовать мог ты со мною и мог бы сказать мне,

Где от гнева ему моего удается укрыться,

Я бы о землю ударил его и пещеру повсюду

Мозгом его бы обрызгал. Тогда бы нашло облегченье

460 Сердце мое от беды, что негодный Никто причинил мне. -

Так произнес он и выпустил вон из пещеры барана.

Я недалеко от входа в пещеру и внешней ограды

Первым на ноги стал и, товарищей всех отвязавши,

С ними поспешно погнал тонконогое жирное стадо

465 Длинным обходным путем, пока мы судна не достигли.

Радостно встретили нас товарищи милые наши, -

Тех, кто смерти избег; о погибших же плакали горько.

Плакать, однако, я им не позволил, мигнувши бровями,

Но повелел поскорей, погрузив тонкорунное стадо

470 Все целиком на корабль, пуститься соленою влагой.

Все они быстро взошли на корабль, и к уключинам сели

Следом один за другим, и ударили веслами море.

Столько, однако, отплывши, за сколько кричавшего мужа

Можно услышать, насмешливо я закричал Полифему:

475 – Что же, циклоп? Не у так уж бессильного мужа, как видно,

В полой пещере своей пожрал ты товарищей милых!

Так и должно было, гнусный злодей, приключиться с тобою,

Если ты в доме своем гостей поедать не страшишься.

Это – возмездье тебе от Зевса и прочих бессмертных! -

480 Так я сказал. Охватила его еще большая злоба.

Быстро вершину высокой горы оторвал он и бросил.

Пред кораблем черноносым с огромною силою камень

Грянулся в воду так близко, что чуть не разбил его носа.

Море высоко вскипело от камня, упавшего в воду.

485 Как от морского прибоя, большая волна поднялася,

И подхватила корабль, и к суше назад погнала нас.

Шест длиннейший я в руки схватил и, упершись, корабль наш

В сторону прочь оттолкнул: ободряя товарищей, молча

Им головою кивнул, на весла налечь призывая,

490 Чтобы спастись нам. Нагнулись они и ударили в весла.

Только лишь вдвое настолько ж от острова мы удалились,

Снова циклопу собрался я крикнуть. Товарищи в страхе

Наперерыв меня стали удерживать мягкою речью:

– Дерзкий! Зачем раздражаешь ты этого дикого мужа?

495 В море швырнувши утес, обратно погнал он корабль наш

К суше, и думали мы, что уж гибели нам не избегнуть.

Если теперь он чей голос иль слово какое услышит, -

И корабельные бревна и головы нам раздробит он,

Мрамор швырнув остробокий: добросить до нас он сумеет. -

500 Но не могли убедить моего они смелого духа.

Злобой неистовой в сердце горя, я ответил циклопу:

– Если, циклоп, из смертных людей кто-нибудь тебя спросит,

Кто так позорно тебя ослепил, то ему ты ответишь:

То Одиссей, городов разрушитель, выколол глаз мне,

505 Сын он Лаэрта, имеющий дом на Итаке скалистой. -

Так я сказал. Заревел он от злости и громко воскликнул: