других, сами берут на себя заботу учить разуму обманываемых ими?

Если богословие – выгодное предприятие для самих богословов, то доказано, что оно и лишне, и безусловно вредно для всех остальных людей. Человеческие интересы сами помогают открыть людям глаза на себя. Государи и народы без всякого сомнения поймут когда-либо, что никому не нужная наука, лишь волнующая людей и не улучшающая их, заслуживает абсолютного игнорирования и презрения; они почувствуют всю бесцельность дорого стоящих обрядов, которые ничего не дают для общего блага; они будут краснеть из-за тщетных споров, которые не будут больше потрясать государственные основы, как только не станут больше придавать им смехотворную важность.

Государи! Вместо того, чтобы участвовать в ненужных ссорах священников; вместо того, чтобы, не рассуждая, принимать участие в их спорах, не имеющих ни малейшего смысла; вместо того, чтобы стараться внушить всем своим подданным одни и те же воззрения, – лучше позаботьтесь о благе последних, а не о судьбе, ожидающей их в будущей жизни. Правьте справедливо своими подданными, издавайте для них хорошие законы, относитесь с уважением к их свободе и имуществу, заботьтесь об их воспитании, поощряйте их труд, награждайте их способности и добродетель, наказывайте их своеволие и оставьте заботу о том, как они мыслят о вещах, не приносящих пользу ни вам, ни им! Тогда вам не нужны будут больше выдумки, чтобы принудить повиноваться вашей власти; лишь вы будете руководителями своих подданных. А общность представлений ваших подданных выразится в признании, что вы заслужили всеобщие любовь и почитание. Вымыслы богословов полезны лишь для тиранов, которые не обладают умением управлять мыслящими существами.

Действительно ли нужно напрягать ум для того, чтобы понять, что все, превосходящее человеческое понимание, не может существовать для людей, что для них, подчиненных законам природы, не бывает ничего сверхъестественного, что, им ограниченным во времени и пространстве, незачем проникать в непроницаемые тайны? Если богословы так глупы, что спорят между собой о вещах, которые, по их же признанию, превосходят их понимание, то следует ли остальному человечеству участвовать в их нелепых диспутах? Необходимо ли, чтобы кровь народов лилась для того, чтобы утвердить смысл догадок нескольких упрямых фантазеров? Если очень трудно вылечить богословов от их страсти, а народы – от предрассудков, то по крайней мере довольно легко помешать странностям одних и глупостям других приводить к гибельным последствиям.

Пусть же каждому позволят мыслить, как он хочет, но никому не позволят причинить вред для утверждения своих мнений. Будь правители наций справедливее и разумнее, богословские воззрения не больше нарушали бы спокойствие государства, чем споры между собой естествоиспытателей, врачей, литераторов и критиков. Лишь тирания государей способствует тому, что богословские споры имеют серьезное влияние на судьбу государств. Когда государи прекратят свое вмешательство в богословские споры, последние станут совершенно безопасны.

Превозносящим столь сильно важность и пользу религии следовало бы показать нам приносимые ею хорошие результаты и какое благотворное действие оказывают богословские споры и абстрактные теории на носильщиков, ремесленников, базарных торговок, домашних хозяек и развратных лакеев, встречающихся в больших городах; все вышеперечисленные люди исповедуют религию, они, так сказать, слепо верят; за них верят священники. Они, не думая, согласны с теми религиозными воззрениями, которые высказывают за них их духовные проводники; эти люди усердно посещают проповеди и аккуратно бывают на церемониях; им кажется большим преступлением отступление хотя бы на шаг от тех правил, к точному выполнению коих приучили их с детских лет. Но поднимает ли это их моральный уровень? Нет, они не имеют ни малейшего представления о морали, и мы видим, что они не отказывают себе в совершении афер, жульничеств, краж и излишеств, не караемых законом.

Простонародье, по существу, не имеет ни малейшего представления о своей религии; то, что по- ихнему называется религией, является лишь слепой приверженностью к неведомым воззрениям и непонятным обрядам. Отнять религию у народа – это ничего у него не отнять. Если бы удалось уменьшить либо выкорчевать предрассудки у народа, этим уменьшилось бы либо выкорчевалось опасное доверие, питаемое им к корыстным руководителям, и кроме того народ понял бы, что нельзя полагаться на тех, кто пользуясь религией, частенько доводит его до гибельных излишеств.

Делая вид, что она учит и просвещает людей, религия на самом деле держит их в невежестве и отнимает у них охоту знать то, что больше всего должно интересовать их. Народ должен вести себя так, как соизволят предписать ему его священники. Религия должна заменить собой все науки, но, оставаясь темной по своему существу, она может скорей сбить с пути смертных, чем указать им путь света и благополучия; физика, мораль, гражданские законы, политика остаются для них недоступной сокровищницей. Человек, ослепленный предрассудками религии, не может познать собственную природу, дать развиться своему уму, учиться на опыте; он боится истины, лишь только она не согласовывается больше с его воззрениями. Все за то, чтобы народ становился религиозным, но все против того, чтобы он стал человечным, разумным и добродетельным. Очевидно, единственная цель религии – делать более узкими и жестокими человеческие ум и сердце.

Борьба, которая происходила между священниками и выдающимися умами людей всех веков, объяснялась тем, что мудрецы видели узы, которыми суеверие всегда стремилось связать человеческий разум, поддерживая его постоянно в детском состоянии. Религия не только занимает человеческий ум россказнями, она хочет подавить его страхом, пугает его призраками, мешающими дальнейшему продвижению. Богословие, которое не может само развиваться дальше, построило непреодолимые изгороди, мешающие прогрессу истинного знания. По-видимому, религия ставит себе основной задачей держать народы в полном неведении их настоящих интересов, отношений, обязанностей, действительных оснований, могущих их толкать на свершение добрых поступков; она извращает понятие о морали, делает основы ее произвольными и подчиняет их прихотям бога и служителей его; она превращает искусство управления в темную тиранию, являющуюся бичом народов; она делает государей несправедливыми и развратными деспотами, а народы невежественными рабами, становящимися развратными, чтобы этим заслужить расположение своих хозяев.

Если мы хоть немного вникнем в историю духовного развития человеческого рода, то без труда заметим, что наибольшим препятствием этому развитию служило богословие. С доисторических времен оно начало кормить человечество россказнями, выдаваемыми за святые истины; оно способствовало процветанию той поэзии, которая питала человеческое воображение бесцельными вымыслами, говорила народам лишь о богах и невероятной работе последних. Короче говоря, религия постоянно относилась ко взрослым, как к детям, усыпляла их баснями, которые и по сие время служители этой самой религии пытаются принудить нас принять в качестве бесспорных истин.