сердца!

— Она лжет, — уверенно заявил Пиксарет. — Ну разве такое возможно? Ведь он Человек-Гром. Он всесилен. А ты — неподвижная звезда, Кава. Какой же ему прок связываться с дьяволицей?

Он говорил, опираясь на логику, казавшуюся ему бесспорной. Дикая распущенность белых лежала за пределами понимания этого дикаря.

— Правда, белые довольно странный народ, — согласился он, — привычка спускать курок, чтобы защитить свою жизнь, отучила их сохранять ее при помощи стойкости души и тела. Какой-нибудь пустячок их угнетает, малейшее воздержание в пище лишает их силы, они не могут обойтись без женщины даже накануне боя, не понимая, что рискуют оказаться перед сильным врагом ослабленными и опустошенными… Но Человек-Гром сделан не из такого теста.

— Ты говоришь о нем так, будто встречался с ним, — заметила Анжелика.

Она слушала его, подняв глаза, полные надежды. Его лицо с кожей, напоминавшей потрескавшуюся глину, украшенное татуировкой, обрамленное двумя косами, затянутыми в чехлы из лап рыжей лисицы и пучком волос, ощетинившимися перьями, с вплетенными в него четками и медалями, казалось ей в этот момент прекраснейшим в мире.

— Я его знаю через тебя, — ответил Пиксарет. — Мужчина, которого ты любишь, не может быть ни подлым, ни низким, ни коварным, иначе ты б не смогла его любить и служить ему. Но ты его любишь. Значит он не подлый, не низкий и не коварный… Не смей сомневаться в мужчине, когда он идет тропой войны, женщина!.. Это значило бы ослабить его на расстоянии, бросить его в опасности.

— О, как ты прав!

Ей так хотелось ему верить, тем более, что не прошла еще боль от удара, нанесенного Амбруазиной в самое уязвимое место их отношений с де Пейраком. Упоминание имени Колена было для нее полузабытым кошмаром и оружием, имевшим над ними двумя страшную власть. Жоффрей еще очень болезненно воспринимал всякое упоминание о том случае, который для Анжелики уже ничего не значил. Она с некоторым удивлением вспоминала о той минуте, когда она вдруг испытала физическое влечение к кому-то, кроме Жоффрея. Какой же странной женщиной была она всего несколько недель назад… Ей казалось даже, что пролетели годы, что она просто не узнает себя. И когда же она успела превратиться из неуверенной в себе, зависимой от своего прошлого и своих недостатков девочки в сегодняшнюю зрелую женщину, которая нашла своего избранника, обрела уверенность в себе.., хотя, может быть, и слишком поздно?..

Может быть, тогда, когда прыгнула через костер басков в Монегане? Эрнани д'Астигуерра крикнул ей тогда: «Тот, кто пройдет через огонь святого Иоанна, может целый год не опасаться козней дьявола!» Воспоминание об этом предупреждении придало ей сил. Пиксарет прав. Судьба послала ей передышку. Она должна использовать эти несколько дней до возвращения Жоффрея, чтобы окончательно раскрыть Амбруазину.

Когда-то она умела сражаться на равных с мадам де Монтеспан note 34. Правда, сегодня ставкой в игре был не король, да и противник достался более грозный. Но и она обзавелась более современным оружием. Жизненные успехи и благосклонность судьбы укрепили ее душу. Для того, кто никогда не побеждал, поражения горьки. Однако Анжелика, кому судьба чудом помогла найти утерянное счастье, не откажется сейчас заплатить за него, может быть, именно потому, что не сумела вовремя оценить по достоинству его сказочную ценность.

Близился последний акт, призванный закрепить предопределенность их любви. Может ли она отступить в такую минуту? Пиксарет увидел, как блеснули ее глаза и дрогнули крылья носа.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Что бы я делал с трусливой пленницей. Мне бы совесть не позволила требовать за нее выкуп при столь малых ее заслугах… Конечно, и мне не много радости жить здесь. Я здесь один, как в те дни, когда я бродил по Священной Долине ирокезов. Униаке прячется в лесу со своим родственником. Я обещал им разыскать тех, кто убил их соплеменника и названого брата, но мне нечего ждать от них серьезной помощи, так как они нездешние, да к тому же побаиваются злых духов. Мне здесь потруднее, чем в Долине моих врагов, ирокезов. Но не беда! Наш главный союзник — хитрость. Не забывай этого, что бы ни случилось, и береги силы.

Они возвратились не спеша. Еще издали селение дало о себе знать криками чаек и тошнотворным запахом, а чуть позднее за поворотом показались дома да запущенное побережье. Вдоль каменистого пляжа, вокруг помостов возились моряки, принимавшие вечерний улов. Уже началась работа по разделке рыбы, ее засолке и вытапливанию рыбьего жира. А вдалеке, на рейде покачивалось на якоре опустившее паруса бретонское судно.

Как и советовал Пиксарет, Анжелика, сосредоточенная и полная решимости, намеревалась оставаться в селении, среди своих противников.

Но для начала она собиралась заглянуть к Амбруазине и забрать у нее камзол Жоффрея.

Этот камзол оказался единственным вещественным следом появления Жоффрея де Пейрака в Тидмагуше.

Если корабль отплыл лишь позавчера, простояв в порту более недели, как утверждала Амбруазина, то его пребывание — а отдых экипажа на суше всегда сопровождается массой событий — оставило поразительно мало следов. Можно подумать, что его здесь и не бывало. Нужно было тщательно опросить очевидцев: рыбаков, фермеров, а также владельца прибрежных земель Никола Пари, пригласившего их сегодня вечером отужинать в его укрепленной усадьбе, расположенной на обрыве у моря.

К концу дня прибыл и весь караван. Вымотанные трудной дорогой, измученные борьбой с москитами и болотными пиявками, путешественники дошли до полного изнеможения.

Незадолго до ужина маркиз де Виль д'Авре негромко постучал в дверь хижины, где разместилась вместе с сыном Анжелика.

— Вы готовы, моя дорогая?

Он предстал перед ними настолько элегантный, в своем шелковом сюртуке цвета спелой сливы, открывавшем расшитый мелкими розами жилет, и в башмаках с модными пряжками, что Анжелика не могла не залюбоваться.

— Я всегда вожу с собой приличный запасной костюм и обувь, — пояснил маркиз.

Свое вздувшееся от укусов лицо он довольно искусно обрамил обильно напудренным париком.

— Мне хорошо знакомы привычки старика. Он очень требователен к некоторым условностям. А в остальном, заверяю вас, мы окажемся среди сборища самых отъявленных бандитов, каких только можно сыскать на сто миль в окружности. Никола Пари обладает даром окружать себя закоренелыми негодяями. Он их как бы притягивает к себе, а может быть, просто развращает своим влиянием добрых людей.

Он настороженно огляделся вокруг.

— ..Отсутствие графа еще более усложняет положение. Нам здорово не повезло! Зачем ему понадобилась эта прогулка в Плезанс! Говорят, он должен вернуться не позднее, чем через две недели… Во всяком случае, нам не следует разделяться, — прошептал он. — Я попросил, чтобы меня поселили где- нибудь по соседству с вами. И будьте внимательны во время еды. Берите себе только то, что уже попробовали другие, и начинайте есть лишь после них. Именно так поступаю я, это же я рекомендовал вашему сыну Кантору.

— А если все гости начнут выжидать, пока примутся есть другие, — с нервной усмешкой сказала Анжелика, — странная получится картина.

— Этим нельзя шутить, — помрачнел Виль д'Авре. — Я очень встревожен. Мы находимся в вертепе Мессалины и царя Плутона.

— А вы ее уже видели? — спросила Анжелика.

— Кого ее?

— Герцогиню!