— Точно не знаю, — ответил он. — Единственное, в чем я уверен, что таковые среди них имеются. Я это чувствую.

Вдруг их внимание привлекла точка, появившаяся далеко на горизонте. Это был какой-то корабль. Все вышли из дома.

Иоланда спросила, нужно ли начинать снимать котлы, чтобы идти прятаться в лес.

— Нет, — сказал маркиз. — Теперь я разглядел, с кем нам предстоит иметь дело. Это фламандская посудина этих презренных пьяниц братьев Дефур. Значит, они все четверо будут здесь в день Святого Этьена. И может быть, Александр!

Он потер себе руки.

— Ха! ха! Я заставлю их пропеть молитву. Анжелика ничего не сказала и внимательно посмотрела на него.

— Что это вы? — спросил маркиз. — Вы о чем-то задумались?

— У меня в памяти всплывает что-то, связанное с вами, — сказала она.

— Это касается вас и очень важно, но никак не могу вспомнить, о чем идет речь! Ах, вот оно что, ну да.., теперь я вспомнила… Первый раз, когда я встретилась с вами на берегу в Голдсборо, вы сказали, что без очков ничего не можете разглядеть в двух шагах от себя. А сейчас, без очков, вы не только разглядели вдалеке корабль, но и смогли определить, кому он принадлежит.

Маркиз казался смущенным и стал краснеть, как ребенок, застигнутый за чем-то нехорошим, но быстро овладел собой.

— Это правда! Я припоминаю… В действительности у меня превосходное зрение, и я никогда в жизни не носил очков.., но тогда я вынужден был разыграть эту маленькую комедию…

Он осмотрелся вокруг и отвел ее в сторону, чтобы поговорить без свидетелей.

— Это из-за той женщины, которая была тогда с вами.

— Герцогини де Модрибур?

— Да.., когда я ее увидел, у меня кровь застыла в жилах… Я боялся лишь одного: что она меня узнает, или поймет, что я ее узнал… Чтобы этого не случилось, я сказал первое, что мне пришло в голову, и как будто моя выдумка мне удалась, потому что даже вы в это поверили… У меня определенные артистические способности… Господин Мольер мне говорил…

— А почему вы не хотели, чтобы она догадалась, что вы ее узнали?

— Потому что это страшная женщина! Стоит вам упомянуть о герцогине де Модрибур в некоторых кругах Парижа или Версаля, и у ваших собеседников побледнеют лица. Мне приходилось несколько раз с ней встречаться при дворе, но чаще всего это было во время сеансов черной магии, которые нужно посещать, если хочешь, чтобы к тебе относились с должным уважением. Сейчас это вошло в моду. Всем хочется пообщаться с Дьяволом. Я, правда, не в восторге от такого времяпрепровождения. Как я уже говорил вам, человек я простой, добродушный, предпочитаю мирно жить среди своих друзей, книг, среди красивых предметов, красивых пейзажей. В этом отношении Квебек мне очень подходит…

— Почему вы нам ничего не сказали об истинном лице этой женщины, которая по воле случая оказалась в нашем доме?

— Вы что, думаете, я очень хотел, чтобы она подсыпала мне яду?! Эта женщина — отравительница, моя дорогая, и одна из самых опытных… А кроме того, ситуация показалась мне очень пикантной. Флиртовать с Дьяволом с ангельскими глазками! Например, она как-то имела бесстыдство мне сказать: «Вы что-то путаете, сударь. Уверяю вас, что у меня на совести нет ни одной смерти». Это у нее-то! У той, которая отправила к праотцам добрую дюжину людей. И это, не считая ее старого мужа, нескольких служанок, которые ей почему-то не угодили, духовника, который не захотел отпустить ей грехи…

И он фыркнул, прикрывшись рукой.

— ..Вообще-то она незаконнорожденная. Дочь одной знатной и очень сладострастной дамы, вроде бы даже колдуньи, которая, говорят, зачала ее от своего духовника или от своего слуги, или собственного брата, или от какого-то простого крестьянина.., в общем, никто точно не знает. Склоняются скорее к духовнику, так как тот был силен в математике, и это могло бы объяснить неоспоримые способности герцогини в области точных наук, хотя одно время богословы считали, что эти способности у нее от Дьявола… И он добавил с озабоченным видом:

— Мне так и не удалось точно узнать, кто была ее мать… Мадам де Рокенкур знала ее, но я не смог от нее добиться правды… Все что я знаю, так это то, что она из знатной семьи из Дофине.

— Я думала, что мадам де Модрибур родом из Пуату…

— По этому поводу она рассказывает все что угодно. Это зависит от того, кого она решила обольстить… Не знаю почему, но мадам де Рокенкур проявила интерес к судьбе девочки… Может быть, потому, что между ней и матерью герцогини существовали несколько своеобразные узы дружбы.., а может быть, и потому, что она также испытывала известную слабость к духовнику… Хотя в этом священнослужителе не было ничего интересного. Своего рода ученый-самоучка. И какое-то образование он смог получить лишь потому, что на то было разрешение Ордена. А дочь его унаследовала от него также и сатанизм! Вы слыхали что-нибудь о деле монастыря Норель?

— Нет, не слыхала.

— Это произошло лет двадцать тому назад. Амбруазина находилась в этом монастыре, и было ей тогда лет пятнадцать. Но это был не единственный монастырь, где Дьявол устраивал свои оргии. Были еще такие монастыри в Лудене, Лувье, Авиньоне, Руане. Тогда это было модно… В Нореле сатанинским действом руководил настоятель монастыря Ив Жобер. Он заставлял монашек танцевать голыми и совокупляться друг с другом прямо в церкви или саду. Он проповедовал, что нужно грех убивать в себе при помощи греха и, подражая целомудрию наших предков, ходить как они, голыми, и следовать велению своих чувств, а не подавлять их… Эта теория не лишена соблазнительности, но. Инквизиция смотрела на это иначе. Она пропустила Ива Жобера через пыточные сапоги, а потом сожгла его живым вместе с несколькими монашками note 33. Амбруазина, благодаря своей хитрости, вышла сухой из воды. Через некоторое время на ней женился герцог де Модрибур. Она смогла наконец к своему знамени незаконнорожденной девицы прикрепить знатный герб: лев с четырьмя когтистыми лапами и красные полосы на желтом фоне. Герцог считал, что совершил выгодную сделку, так как он имел привычку приобретать для себя юных девственниц и потом отделываться от них, когда те ему надоедали. Но на этот раз он встретил противника посильнее себя. В области пороков и ядов он ничему новому научить ее не мог. Обо всем этом, конечно, официальных сведений нет, или почти нет… Слишком уж знатные это фамилии. Но я в курсе всего, меня трудно обмануть… Вы понимаете, почему я так разволновался, когда встретился здесь в Америке с этой сладострастной Мессалиной. Но мне кажется, что я удачно вышел из этого сложного положения… Анжелика, у вас рассерженный вид! Почему?

— Вы меня вовремя не предупредили. Приняв эту женщину, мы подвергали себя смертельной опасности.

— Но она, насколько мне известно, никого у вас не убила.

— Но могла убить.

Анжелика внутренне содрогнулась. Теперь она поняла, что Амбруазина намеревалась отравить Абигель.

— Анжелика, я вас не узнаю, — вскричал маркиз огорченным тоном. — Можно подумать, что вы на меня сердитесь!

— Я бы вас с удовольствием убила, — сказала Анжелика. В ее взгляде было нечто такое, от чего губернатор невольно отступил на шаг.

— Только не в присутствии ребенка! — вскричал он. — Прошу вас. Послушайте, Анжелика, будьте благоразумны. Можно подумать, что вы меня упрекаете в чем-то действительно серьезном.

— Безусловно! Вы знали ужасные вещи об этой герцогине и ничего нам не сказали. Вот в чем я вас считаю виновным!