— Неприятно это говорить, — сказал лорд Бонтриомф, — но мне кажется, что выводы мастера Шона ошибочны. Когда в деле замешан мастер-тауматург, улики вполне могут оказаться состряпанными. Вот что произошло... Мастер Юэн, зная, что ему придется избавиться от дамозель Тии, решает заодно, с ее помощью, покончить и с сэром Джеймсом. Он наложил на дамозель Эйнциг заклинание. Она пришла к сэру Джеймсу, его же собственным ножом убила мастера и скрылась, но при этом оставила у двери полукруглый отпечаток каблука. — Бонтриомф откинулся на своем стуле. — Просто как дважды два.

Если бы она не оставила этого следа, мне бы осталось единственное: предположить, что мастер Юэн наложил на мастера Джеймса Цвинге заклинание, которое заставило того зарезать себя пентаклем. Вряд ли Макалистер справился бы с такой задачей. Даже самым могущественным заклинанием трудно заставить кого-либо совершить самоубийство. — Бонтриомф бросил взгляд на лорда Дарси. — Вы сами убедились в этом, милорд: хотя дамозель Тию и заставили прыгнуть с моста, она, как только оказалась в воде, приложила все силы, чтобы не утонуть сразу.

— Да, приложила, — подтвердил Дарси. — Продолжайте.

— Как я уже говорил, — продолжил Бонтриомф, — если бы не этот отпечаток, пришлось бы предположить, что сэра Джеймса понудили к самоубийству, применив черную магию. — Он пожал плечами. — И хотя такой способ в принципе остается возможным, я бы предпочел отталкиваться от отпечатка каблука. И потому я утверждаю, что сэра Джеймса убила дамозель Тия, а когда она покинула его номер, мастер Юэн воспользовался магией, чтобы запереть дверь изнутри, находясь в комнате наверху. Я не говорю, что формально-юридически Тия Эйнциг виновна в убийстве, но орудием в руках мастера Юэна она, несомненно, оказалась.

Маркиз громко фыркнул и открыл было рот, но лорд Дарси предупреждающе поднял руку.

— Прошу вас, милорд кузен, — сказал он. — Думаю, мы должны выслушать и остальные версии. Пожалуйста, милорд, — обратился он к лондонскому следователю, — продолжайте.

Бонтриомф посмотрел на него с горечью:

— Конечно, вы, двое гениев, решили уже все головоломки. Я же просто мальчик на побегушках и никогда ни на что большее и не претендовал. Однако, если вас не устраивает эта версия, вот другая. — Он сделал глубокий вдох. — Если вы помните, сначала мы арестовали мастера Шона на том основании, что он и сэр Джеймс открыли способ с помощью магии управлять ножом. А теперь предположите, что именно так все и было совершено. Предположите, что сэра Джеймса и в самом деле зарезали этим способом. Кто мог совершить такое убийство? — Он махнул рукой. — Я не стану заявлять, что это сделал сэр Джеймс. Да, он имел такую возможность, но предположение, что он выбрал столь странный метод самоубийства, было бы, как говорит милорд маркиз, неудовлетворительным. Мысль о случайности происшедшего оказалась бы еще более неудовлетворительной... Милорд может придумать и другое прилагательное, я не хочу заниматься словесной эквилибристикой... Мы также знаем, что не делал этого и мастер Шон.

Во-первых, на подготовку заклинания ушло бы по меньшей мере три четверти часа, а во-вторых, по утверждению гроссмейстера сэра Лайона, между магом и его жертвой не должно быть больше одной стены или другой материальной преграды. И разумеется, мастер Шон не сумел бы простоять в коридоре три четверти часа незамеченным. А кроме того, его в это время в том коридоре и вообще не было. — Бонтриомф снова махнул рукой. — Так что о мастере Шоне забудем.

— Очень мило с вашей стороны, — пробормотал Дарси.

— Кто остается? Из тех, кого мы знаем, вроде бы никого. Но не мог ли и мастер Юэн сделать то же открытие? В конце концов, если открытие сумели совершить порознь два мастера-тауматурга, почему бы не сделать его и третьему? Или скажем, он украл открытие — не знаю... Но не может ли оказаться, что мастер Юэн все-таки сумел направить нож в грудь сэра Джеймса?

На этот раз хотел сказать что-то Дарси, но его перебил маркиз.

— Боже правый! — загремел он. — Неужели этого человека обучал я! — Он развернул свою массивную голову, словно орудийную башню, и в упор расстрелял Бонтриомфа:

— В таком случае, объясните мне, ради Бога, куда исчез нож!

Лорд Бонтриомф моргнул и, ничего не сказав, посмотрел на лорда Дарси.

— Вы, несомненно, заметили, — спокойно сказал Дарси, — что пентакль, лежавший рядом с телом сэра Джеймса и оказавшийся, кстати, единственным режущим предметом в комнате, не мог быть орудием преступления. Вы ведь читали отчет об аутопсии, не так ли?

— Да, но...

— В таком случае вы, разумеется, понимаете, что лезвие, имеющее форму равнобедренного треугольника с основанием в два и с высотой в пять дюймов, никак не могло нанести пятидюймовую рану, если ширина разреза оказалась менее дюйма. Еще более важным является то, на что я уже обращал внимание мастера Шона. Нож из чистого серебра тверже золотого, но мягче свинцового.

И естественно, его режущие кромки заметно затупились бы, раз он повредил два ребра. Тем не менее, нож остался острым, как бритва. Отсюда следует, что мастера Джеймса Цвинге не убивали его собственным пентаклем. Более того, отсюда следует, что орудия преступления вообще не было в комнате, где умер сэр Джеймс.

Бонтриомф довольно долго смотрел на лорда Дарси, потом повернулся к маркизу:

— Хорошо, мне тоже не нравится последняя версия, потому что она не объясняет появление отпечатка каблука. А теперь вот еще появился и исчезнувший нож... Так что я возвращаюсь к первоначальной версии, но вношу в нее одно маленькое изменение. Тия Эйнциг принесла свой нож, а после убийства унесла его с собой.

Маркиз даже не потрудился оторвать взгляд от стола.

— Неудовлетворительно, милорд, — сказал он. — Крайне неудовлетворительно! — Он, наконец, соизволил взглянуть на Бонтриомфа. — И вы еще пытаетесь возложить вину на дамозель Тию? Ха! На каком основании?

— Хотя бы на основании отпечатка ее каблука. — Бонтриомф подался вперед. — Это была кровь сэра Джеймса, не так ли? Ну и каким же образом дамозель Эйнциг могла заполучить ее на свой каблук, если не находилась там в момент, когда сэр Джеймс залил своей кровью весь центр комнаты?

Маркиз Лондонский поднял глаза к потолку.

— Будь я человеком послабее, — сказал он со скукой в голосе, — я бы этого не выдержал. Ваши умозаключения были бы абсолютно верны, Бонтриомф, если бы это был след каблука дамозель Тии. Но, увы, это не так.

— А чей же это еще след? — огрызнулся Бонтриомф. — Кто еще мог оставить такой полукруглый кровавый след?

Милорд маркиз закрыл глаза и, обращаясь, по-видимому, к лорду Дарси, сказал:

— Я не собираюсь дальше слушать эти бредни! Буду весьма счастлив председательствовать на вечернем мероприятии — особенно теперь, когда мы добились официального разрешения на него. Я вернусь, когда соберутся гости. — Он встал и направился к задней двери, потом остановился и обернулся. — А до этого не будете ли вы столь любезны развеять фантазии лорда Бонтриомфа по поводу каблука дамозель Тии? — И он ушел.

Лорд Бонтриомф сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Казалось, прошли добрых три минуты, прежде чем он — медленно — выдохнул.

— Ладно, — сказал он наконец. — Я уже говорил: я не гений. По-видимому, вы обнаружили в этом деле много больше, чем я. Поступим так, как предложил милорд маркиз Лондонский. Мы соберем их всех здесь и побеседуем с ними. — Он вдруг резко ударил по крышке стола. — Но, ей-богу, есть одна вещь, с которой я бы хотел разобраться прежде, чем мы этим займемся! Почему вы утверждаете, что след каблука не принадлежит дамозель Тие?

— Потому, дорогой мой Бонтриомф, — вкрадчиво сказал лорд Дарси, — что пятно вовсе не является следом каблука. — Он сделал паузу. — Если бы это был каблук, то его хозяин своим весом вдавил бы кровь в волокна подкладки, но ведь вы согласны, что такого не случилось? Кровь пропитала лишь верх волокон, а ниже просочилась совсем чуть-чуть.

Лорд Бонтриомф закрыл глаза и, благодаря своей эйдетической памяти, воспроизвел в уме кровавое пятно. Потом он открыл глаза:

— Ну хорошо, я был не прав. Пятно не было следом каблука. Тогда в чем же моя ошибка?