– И все?

– После этого они увели ее и забрали чемодан.

– Теперь хочу обратить ваше внимание на вечерний выпуск газеты от семнадцатого числа и на фотографию обвиняемой и ее чемодана, – сказал Мейсон.

– Я возражаю против поставленного вопроса, так как он несущественнен, не допустим в качестве доказательства и не относится к делу, – сказал Касвелл.

– Почему? – пожал плечами Мейсон. – Это же только предварительное слушание, и я задаю этот вопрос, чтобы установить истину.

– Протест отклонен, пусть свидетель ответит, – решил судья Алберт.

– Этот снимок был сделан в вашем присутствии? – спросил Мейсон свидетеля.

– Да, сэр.

– Вы видели фотографа?

– Да, сэр.

– Откуда он появился?

– Он прятался за одной из колонн.

– Когда открыли чемодан, он вышел с фотоаппаратом?

– Да, сэр. Он выскочил из-за колонны с фотоаппаратом наготове и раз... раз... сделал два или три снимка.

– И что было дальше?

– Он сразу же ушел.

– Если позволит Высокий Суд, – вмешался Касвелл, – я бы попросил вычеркнуть из протокола показания, касающиеся фотографа, потому что это не только неправильное ведение перекрестного допроса, но и эти показания несущественны, не допустимы в качестве доказательства и не относятся к делу.

– Напротив, они относятся к делу, – возразил Мейсон. – Они говорят о том, что это не было обычным обыском, что сотрудник полиции его заранее планировал и знал, что именно он найдет. Он сообщил об этом фоторепортеру дружественной газеты, и если Высокий Суд ознакомился со статьей, то увидел, что журналист отблагодарил этого полицейского, очень благожелательно отозвавшись о нем.

Судья Алберт едва заметно улыбнулся.

– Ваша Честь, я возражаю против такого заявления, – сказал Касвелл.

– Это просто способ аргументации своей точки зрения, – ответил Мейсон.

– Аргументации! С какой целью? – спросил Касвелл.

– Показать уместность тех показаний, – ответил Мейсон. – Показать, что сотрудник полиции действовал не наугад, что он заранее получил какую-то информацию. Защита намерена установить, что это за информация и от кого она получена.

На лице Касвелла появилось недоумение.

– Я понимаю причины такого ведения перекрестного допроса со стороны адвоката защиты, – улыбнулся судья Алберт. – Поэтому я отклоняю просьбу об изъятии этих показаний из протокола допроса. У вас есть еще вопросы, мистер Мейсон?

– Больше нет, Ваша Честь.

– Вызывайте следующего свидетеля, господин обвинитель.

– Я вызываю Джека Эндрейвса, – объявил Касвелл.

Джек Эндрейвс прошел к свидетельскому креслу и принес присягу.

– Как вас зовут? – задал первый вопрос заместитель окружного прокурора.

– Джекмен Эндрейвс. Д-ж-е-к-м-е-н. Но меня обычно зовут Джек Эндрейвс, хотя полное имя Джекмен.

– Я хочу обратить ваше внимание на чемодан, обозначенный здесь как вещественное доказательство 'А'. Когда вы впервые увидели его?

– Когда обвиняемая указала на него носильщику, который только что давал показания.

– И что вы сделали?

– Я подошел к обвиняемой и спросил: ее ли это чемодан? Она ответила утвердительно.

– И как вы поступили?

– Я спросил, нет ли у нее возражений, если я проверю содержимое чемодана. Она сказала, что нет.

– И что вы сделали?

– Открыл чемодан.

– Что вы обнаружили?

– Я увидел пятьдесят пакетов, в которых...

– Одну минуточку, – вмешался Мейсон. – Я считаю, что на заданный вопрос был дан полный ответ. Свидетель ответил, что он обнаружил пятьдесят пакетов. Что касается их содержимого, то это ответ уже на другой вопрос.

– Ладно, – сказал Касвелл. – Если господин адвокат хочет, чтобы мы жестко вели допрос, то сторона обвинения к этому готова. Вы изъяли эти пакеты?

– Да.

– Приняли ли вы меры к выяснению их содержимого?

– Да.

– И что в них было?

– Одну минутку, – сказал Мейсон. – Мы возражаем против этого вопроса как против несущественного и не относящегося к делу. Оснований для такого вопроса не было. Собственность была изъята в результате незаконных действий. В этой связи я хотел бы задать свидетелю несколько вопросов.

– Хорошо, – сказал судья Алберт, – учитывая выдвинутые вами возражения, я разрешаю это сделать.

– У вас имелся ордер на обыск? – спросил Мейсон свидетеля.

– Нет, сэр, на его получение у меня не было времени.

– Вы отправились туда без ордера?

– Да. Но я хотел бы обратить ваше внимание на тот факт, что я спросил обвиняемую, не возражает ли она против того, чтобы я осмотрел содержимое чемодана. Она дала на это свое согласие.

– Не торопитесь, – сказал Мейсон. – Вы передаете существо разговора. Вы делаете свои выводы о его содержании. Помните ли вы точные слова обвиняемой?

– Но это ее точные слова.

– Вы сказали обвиняемой, что хотите проверить содержимое ее чемодана?

– Да.

– Одну минутку, – предупредил Мейсон. – Вы находитесь под присягой. Сказали ли вы обвиняемой, что хотите проверить содержимое ее чемодана, или вы спросили ее, не может ли она описать содержимое чемодана?

– Я спросил обвиняемую о том, ее ли этот чемодан, и когда она подтвердила это, попросил описать, что в нем находится. И она описала содержимое чемодана.

– А затем вы спросили ее, не возражает ли она открыть чемодан для того, чтобы ПОКАЗАТЬ ВАМ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ ОНА ОПИСАЛА. Не правда ли?

– Да, сэр.

– Вы сказали ей, что хотите проверить содержимое ее чемодана?

– Нет.

– Обвиняемая не давала вам разрешения на такую проверку?

– Она согласилась открыть чемодан.

– Но она не давала вам разрешения на проверку содержимого чемодана?

– Я сказал, что хочу открыть чемодан, и она согласилась.

– Но она не давала вам разрешения на досмотр содержимого чемодана? не отступал Мейсон.

– Я думаю, что слово «досмотр» не употреблялось.