меня сумму в сто тысяч наличными в качестве окончательной доли капитала по завершению бракоразводного процесса и представления мне нотариально заверенной копии свидетельства о разводе, я даю указание на случай, если вышеназванная сумма в сто тысяч долларов наличными будет выплачена моей жене, Элен Вейткинс Сейбин, до моей смерти, то никаких дополнительных ассигнований в ее пользу из того, что останется после меня, она не получает, так как сумма в сто тысяч долларов обеспечит ее до конца дней. Если же она не успеет получить деньги до моей кончины, тогда ей надлежит выплатить ровно сто тысяч долларов наличными. Других притязаний на мою собственность у вышеупомянутой Элен Вейткинс Сейбин быть не может. Все остальное мое движимое и недвижимое имущество должно быть поделено поровну между моим любимым сыном Чарльзом В. Сейбином, который на протяжении долгих лет терпеливо переносил мои выходки, оставаясь любящим, внимательным и почтительным сыном, и моим братом Артуром Джорджем Сейбином, который, однако, может не пожелать принять от меня этого дара».

Сейбин поднял голову:

– Предположим, отец умер до оформления развода, это имеет какое-нибудь значение?

– Теперь никакого, – покачал головой Мейсон. – Завещание составлено так, что Элен Вейткинс Сейбин полностью вышла из игры. Расскажите мне про его брата.

– Я дядю Артура почти не знаю, – сказал Чарльз Сейбин. – Я его ни разу не видел, но вообще-то понимаю. Например, после того, как отец разбогател, он несколько раз уговаривал дядю Артура войти в дело, но тот наотрез отказался. Отец ездил к нему, и на него произвела огромное впечатление философия жизни дяди Артура. Лично я считаю, что отход отца от дел в какой-то мере произошел под влиянием брата. По-видимому, именно это имел в виду отец, выражая сомнение в получении братом доли наследства. Я думаю, мистер Мейсон, вы понимаете, что я считаю себя обязанным позаботиться о вдове моего отца?

– То есть об Элен Вейткинс Сейбин? – изумился Мейсон.

– Нет, об Элен Монтейт или Элен Вэйллман. Я ее считаю вдовой отца, причем гораздо более законной, если можно так выразиться, чем эту авантюристку, которая обманом заставила отца на себе жениться. Между прочим, мистер Мейсон, имя Вэйллман наше фамильное. Мое второе имя Вэйллман. Наверно, по этим соображениям отец и выбрал фамилию.

– Наверное, – сказал Мейсон, – вы еще не знаете, что Элен Монтейт, как я привык ее называть, находится в данный момент в тюрьме Сан-Молинаса. Полиция намерена предъявить ей обвинение в убийстве вашего отца.

– Об этом мне хотелось с вами поговорить, мистер Мейсон, – сказал Сейбин. – Скажите мне честно и откровенно, как вы считаете, это правда, что она его убила?

– Я абсолютно уверен, что нет, – ответил Мейсон. – Но накопилось достаточно косвенных улик, которые ей будет довольно трудно объяснить и опровергнуть. Не исключено, что если не будет найден настоящий убийца, ей не удастся оправдаться.

– Что за косвенные улики? – спросил Сейбин.

– Прежде всего, у нее имелся мотив. Ведь он фактически был двоеженцем, а мужчин убивали и за меньшие проступки. У нее были возможности и, главное, оружие. Это наиболее убедительное из косвенных вещественных доказательств. В руках есть прокурора все для организации научно обоснованного следствия. Он выясняет факты, но отбирает из них только те, которые, по его мнению, являются важными. Стоит ему прийти к какому-то заключению, и важными становятся те факты, которые подтверждают его точку зрения. Вот почему косвенные улики так ненадежны. Факты сами по себе безлики, в расчет принимается наше субъективное объяснение этих фактов.

– У нас в доме произошли некоторые события, – заметил Ричард Вейд, посмотрев на Чарльза Сейбина. – Вы намереваетесь рассказать, мистер Сейбин, про миссис Сейбин и Стива?

– Спасибо, Ричард, что вы напомнили мне. Видите ли, мистер Мейсон, после того, как вы вчера вечером уехали, Стив долго совещался с матерью в ее комнате. Около полуночи они ушли из дома и больше не возвращались. Они не оставили записки о том, куда направились, так что мы не спешили их отыскать. Коронер Сан-Молинаса назначил дознание сегодня в восемь часов, а похороны мы наметили на завтра в два часа дня. То, что миссис Сейбин исчезла, крайне неприятно для семьи. Я расцениваю ее поступок как проявление исключительно дурного тона.

Мейсон посмотрел на Вейда.

– Вы сказали шерифу или сержанту Холкомбу, какое дело заставило вас полететь в Нью-Йорк?

– Нет, я упоминал лишь о том, что, по моему мнению, имело отношение к делу. О втором же деле до вчерашнего вечера не говорил никому. Миссис Сейбин меня до того напугала, что я не смел и рта раскрыть.

– Но о том, что мистер Сейбин звонил вам в десять часов вечера, вы рассказали шерифу?

– Да, конечно. На мой взгляд, это имело прямое отношение к делу, и в то же время я не выдавал ничьих тайн.

– Скажите, у мистера Сейбина было хорошее настроение, когда вы с ним разговаривали?

– Отличное. По-моему, его голос ни разу не звучал так молодо и удовлетворенно, как в тот раз. Оно и понятно, он только что получил известие о том, что миссис Сейбин, добилась развода и что на следующий день он получит официальные бумаги и сможет переоформить свой брак с мисс Монтейт. По-моему, миссис Сейбин звонила ему и предупредила, что все в порядке.

– Вы знали, что он провел какое-то время в Сан-Молинасе? – спросил Мейсон.

– Да, знал, – ответил Вейд, – потому что он несколько раз звонил мне оттуда.

– И я знал, – вмешался Чарльз Сейбин. – Правда, он не говорил, что там делает, но поскольку отец был человеком своеобразным...

– Газеты писали о его привычках, – подсказал Вейд.

– Да, да, понятно. Кстати, сколько человек жило в городском доме?

– Только мы с мистером Вейдом.

– А слуги?

– Только экономка. Как только миссис Сейбин уехала в кругосветное путешествие, мы практически заперли дом и отпустили прислугу. Тогда я не понимал, зачем это делается, но отец-то знал, что его жена уже не вернется.

– Ну, а попугай? Ваш отец действительно возил его с собой?

– Большую часть времени попугай был с отцом. Но все же порой он оставлял его в доме, главным образом, с миссис Сейбин. Она его очень любила.

Мейсон повернулся к Вейду.

– Скажите, мистер Вейд, были у Стива причины ненавидеть мистера Сейбина в такой степени, чтобы решиться на убийство?

– Стив просто не мог убить мистера Сейбина, – уверенно ответил секретарь. – Мне точно известно, что в десять часов вечера мистер Сейбин был жив. Мы со Стивом вылетели в Нью-Йорк сразу же после разговора с ним и были на месте во вторник днем.

Мейсон выразительно посмотрел на каждого из присутствующих и спокойно сказал:

– Нотариально заверенная копия свидетельства о разводе, которую миссис Сейбин вручила вам в Нью-Йорке, была подложной.

– Что? – Вейд изменился в лице.

– Подложной, – повторил Мейсон.

– Обождите, мистер Мейсон, но документ проверил поверенный мистера Сейбина в Нью-Йорке!

– По форме он был законным. В нем было учтено все, вплоть до имени клерка и заместителя секретаря суда. Очень умелая подделка, но документ все-таки фальшивый.

– Как вы узнали? – спросил Чарльз Сейбин.

– Я имею привычку проверять судебные записи. Поэтому я дал фотокопию свидетельства детективу, который специально вылетел в Рино. Выяснилось, что в Рино никогда не слушалось дело о разводе мистера Сейбина.

– Боже великий, что она рассчитывала выиграть таким образом? воскликнул Чарльз Сейбин. – Ведь