— Я могу случайно забыть отпереть его утром, и это вызовет ненужные разговоры. Кстати, сейчас я как раз забыла отпереть ящик, но это только из-за волнения, вызванного вашим приходом. Видите ли, я сняла резинку с ключом, когда принимала душ, положила в сумочку и забыла. Обычно первое, что я делаю, когда просыпаюсь утром, — это открываю ящик буфета.

— Поэтому, — торжествующе заявил сержант Голкомб, — абсолютно невозможно, чтобы кто-то взял разделочный нож из ящика после того, как вы отправились спать. Конечно, если нет другого ключа и если не взламывать замок.

Она кивнула.

— Отсюда следует, — сделал вывод Мейсон, — что нож был в ящике, когда вы запирали его на ключ.

— Если же его там не было, — продолжил мысль Голкомб, — значит, Кент взял его оттуда до того, как отправиться в постель, или достал его потом, не важно как.

— Я бы хотел взглянуть на ключ, — сказал Мейсон.

Она открыла сумочку и вынула из нее большой ключ, весьма необычный на вид.

— Вы так и таскаете его с собой повсюду? — спросил адвокат.

— Да, для верности.

— А сейчас ящик заперт?

— Да, я заперла его прошлой ночью.

— Почему?

— Даже не знаю, наверное, из-за нервов. Мысль о том, что кто-то бродит вокруг… Возможно, дальше мне лучше не продолжать.

— Давайте взглянем на замок, — предложил Мейсон.

— Если это вас успокоит, — заметил сержант Голкомб, — могу сказать, что полиция вас уже опередила. Замок был осмотрен экспертом, и он не обнаружил никаких следов взлома. На замочной скважине не оказалось никаких царапин, свидетельствующих о том, что в нее вставляли какие-то острые предметы. На дереве нет никаких вмятин, которые остаются, когда пытаются отжать собачку.

Мейсон пожал плечами:

— Все равно я хотел бы на него взглянуть.

Все трое направились к встроенному в стене буфету. Мейсон тщательно осмотрел замок, затем встал на одно колено, чтобы взглянуть на нижний край ящика.

— Откройте, пожалуйста, — попросил он. — Я хочу осмотреть его изнутри.

Сержант Голкомб стоял, засунув руки в карманы, на его лице играла снисходительная улыбка. Эдна Хаммер вставила ключ в замочную скважину, повернула со щелчком и выдвинула ящик. Мейсон, наблюдая за лицом сержанта Голкомба, заметил, с каким трудом ему удалось сдержать усмешку, зато Эдна Хаммер раскрыла рот от изумления. Открытый ящик представил их глазам два отделанных бархатом отделения для ножа и вилки. На месте находилась только вилка. Мейсон наклонился как бы для того, чтобы получше все рассмотреть. Сержант Голкомб тоже наклонился, но за тем, чтобы не позволить Мейсону к чему-либо прикоснуться. Пальцы Эдны Хаммер вцепились в руку Мейсона.

— Вы заглядывали в ящик, перед тем как его запереть? — спросил Мейсон, пытаясь говорить небрежным тоном.

Она утвердительно кивнула; было видно, что она ничего не понимает.

— Ну, — произнес адвокат, — думаю, пожалуй, это все, что мне здесь было нужно. Теперь я хотел бы поговорить с некоторыми свидетелями.

— Например?

— Дунканом и Мэддоксом.

— Им вручены повестки для явки в суд на сегодня.

— Это одна из причин, почему я хочу побеседовать с ними до заседания.

— Вы сможете говорить с ними, если только они сами пожелают.

— Естественно. Я и спрошу их, не желают ли они… Сержант Голкомб прервал его:

— Я сам спрошу у них, пожелают ли они разговаривать с вами. Если они согласятся, пожалуйста. Если нет — ни о какой беседе не может быть и речи! — И он широкими шагами направился к левому крылу дома.

Мейсон, схватив за плечо Эдну Хаммер, развернул ее лицом к себе.

— Разве вы его туда не положили? — спросил он хриплым от волнения голосом.

— Положила.

— Хотите сказать, что он был там, когда вы прошлой ночью запирали ящик.

— Да, именно так!

— Видел ли кто-нибудь вас за этим занятием?

— Никто.

— Но кто-то должен был взять нож из ящика!

В ответ на его слова она покорно кивнула, ошеломленная происходящим.

— Тот, кто знал о моем замысле и кто решил расстроить его! — воскликнул Мейсон.

— Честное слово, мистер Мейсон, я никому не говорила.

— Видел ли кто-нибудь, как вы положили нож в ящик?

— Уверена, что никто не мог видеть.

— Где вы держали ключ прошлой ночью?

— Я его спрятала.

— Где?

— В мыске старой туфли. Я боялась, что… что я в чем-то оплошаю. А ведь это так важно для вас. Я…

Она замолчала, когда сержант Голкомб ворвался в комнату и произнес торжествующе:

— Оба свидетеля не желают делать никаких заявлений, мистер Мейсон.

Адвокат словно бы поперхнулся, пытаясь что-либо возразить. Затем пожал плечами и сказал:

— Ну хорошо! — И спешно покинул дом, хлопнув за собой входной дверью.

Он почти бегом добрался до автомобиля, вскочил в него и рванул с места. Он ехал к своему офису на минимальной скорости, однако возле аптеки притормозил, чтобы позвонить в бюро Дрейка.

— Когда Дрейк появится, — сказал он девушке, поднявшей трубку, — пусть пошлет оперативников обыскать резиденцию Кента в поисках разделочного ножа — точной копии того, которым было совершено убийство. Если понадобится, пусть перевернут весь дом, но найдут его. Начать надо с кофейного столика на патио.

Делла Стрит вопросительно подняла брови, когда Мейсон повесил свои шляпу и пальто во встроенный шкаф.

— Ну? — спросила она. Мейсон ответил:

— Миссис Дорис Салли Кент наложила лапу на банковский счет Кента.

— Что вы имеете в виду?

— Она вчера вечером добилась вынесения постановления, лишающего его возможности распоряжаться своей собственностью. Постановление имеет силу, пока в процессе слушания дела его не отменят. Она потребовала пока назначить судебного исполнителя.

— Но это… ну, шеф, это значит, что он даже не сможет выплатить вам гонорар.

Он кивнул.

— И он не сможет оплатить расходы Дрейка. Он вновь кивнул.

— А предположим, судебный исполнитель будет назначен — что тогда?

Мейсон ответил:

— Все зависит от того, кто будет судебным исполнителем и какое решение вынесет судья.

— Но у мистера Кента масса средств вложена в различные предприятия. Как быть с ними?

— Она заявляет, что он недееспособен и может растерять всю свою собственность из-за неправильного помещения капитала и прочих действий. Она нашла судью, который отнесся к ней благосклонно.

— Вы хотите сказать, что судья взирал на это с наивностью ребенка? — с негодованием возразила