– Обратите внимание, – продолжал Ирвинг с нажимом, – что они не прислали деньги на счет Джефферсона, а выдали мне поручение лично заняться поисками для него лучшего защитника.

– И вы предложили именно меня?

– Нет. Я сделал бы это, но меня кто-то опередил. Я получил телеграмму, дающую мне полномочия взять с нашего банковского счета и передать эти деньги вам, чтобы вы смогли сразу же предпринять необходимые юридические меры. И еще, мистер Мейсон, если вы получите от «Южноафриканской Компании» гонорар, то кто будет вашим клиентом?

– Дэвид Джефферсон.

– Предположим, что Джефферсон предложит вам сделать что-то что может повредить его интересам. Как вы в таком случае поступите? Вы последуете его инструкциям или же будете действовать так, чтобы прежде всего защитить клиента?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Дэвид выгораживает какую-то женщину. Он скорее позволил бы считать его виновным, чем сообщил бы что-нибудь о ней. Этот глупец думает, что она отличная девушка. А я думаю, что это хитрая обманщица, которая плетет интригу против него.

– Кто она такая?

– Понятия не имею. Если бы я знал, то давно бы уже напустил на нее детективов. Вся штука в том, что я только знаю о ее существовании, но мне неизвестно даже имя. Она окрутила Дэвида, как мальчишку, и поэтому он будет стараться защищать ее.

– Она замужем?

– Наверное нет, но я в этом не уверен.

– А что с убийством?

– Это дело связано с контрабандой. Дэвид Джефферсон продал Бакстеру через наше центральное агентство в Южной Африке партию алмазов в сыром виде. Бакстер попросил Джефферсона устроить обработку и шлифовку, а затем доставить уже готовые бриллианты в наше парижское отделение. Парижский филиал не знал подробности сделки. Просто на основании инструкции центрального бюро, Бакстеру доставили пакет. Обычно мы стараемся собрать какую-то информацию о тех людях, с которыми ведем дела. Бакстер устроил всю операцию между двумя нашими филиалами таким образом, что каждое отделение полагало, что другое имеет информацию о клиенте. Бакстер придумал дьявольски хитрый план. Он так же состряпал хорошие характеристики на себя.

– Как вы узнали о контрабанде? – спросил Мейсон, не сводя глаз с посетителя.

– Его сообщница не выдержала нервного напряжения и все рассказала.

– Кто она такая?

– Некая Ивонна Манко.

– Расскажите мне обо всей этой истории.

– Разве вы не читали об этом в газетах? Это произошло совсем недавно. Некто спрыгнул с палубы судна, на котором путешествовал, и погиб смертью самоубийцы в волнах океана.

– Да, припоминаю, – кивнул Мейсон. – Его звали Манро Бакстер.

– Вот именно.

– Как только вы назвали это имя, оно сразу же показалось мне знакомым. Но что общего это имеет с убийством?

– Сейчас я обрисую вам всю картину. – Ирвинг закинул ногу на ногу и поудобнее развалился в кресле. – Ивонна Манко – это очень красивая молодая женщина, отправившаяся на туристическом лайнере в кругосветное путешествие. Она была королевой во время всей поездки. Когда судно остановилось в Неаполе, на пристани ее ждал Манро Бакстер, мужчина с видом типичного француза, но с американским гражданством и паспортом. Я знакомлю вас со всеми этими подробностями для того, чтобы вы могли полностью ориентироваться в ситуации.

– Продолжайте.

– Кажется, Манро Бакстер когда-то был влюблен в Ивонну Манко. Между пассажирами разошелся слух, что еще недавно оба представляли неразлучную пару, но порвали друг с другом из-за какого-то недоразумения. Кто бы ни был автором этого сценария, он все равно заслуживает признания.

– Так это был сценарий?

– Конечно! Фальшивый, как банкнот в три доллара.

– Ну, и что дальше?

– Пассажиры, разумеется, заинтересовались романтичной сценой. А как же?! Сквозь толпу протолкался какой-то мужчина, схватил Ивонну в объятия, а та упала без чувств у него на руках. Прекрасный роман с привкусом скандала, страничка из прошлого очаровательной женщины. Ах, как это трогательно, что за эмоции... Естественно, этот эпизод вызвал лавину сплетен.

Мейсон понимающе кивнул головой.

– Судно задержалось в Неаполе на два дня. Когда корабль уже должен был отплывать, Манро Бакстер, не обращая внимания на окружающую их толпу, умолял Ивонну Манко, чтобы она вышла за него замуж. Он сошел с корабля последним и, опираясь о столб, отчаянно рыдал, роняя крокодиловы слезы.

– И что дальше? – подгонял его Мейсон с возрастающим интересом.

– Лайнер отчалил в Средиземное море и, после короткого плавания, остановился в Генуе. На пристани ждал Манро Бакстер. Снова Ивонна падала в обморок в его объятиях, снова отказалась выйти замуж и судно снова отправилось дальше.

– Ну и?.. – поторопил Мейсон.

– И здесь мы приближаемся к великому финалу, – саркастическим тоном продолжал Ирвинг. – Когда судно проходило Гибралтар, над ним появился вертолет. Какой-то мужчина спускался по веревочной лестнице, опасно раскачиваясь на последних ступенях. Вертолет немного снизился и Манро Бакстер соскочил на палубу рядом с бассейном, где в соблазнительной позе возлежала в купальном костюме Ивонна Манко.

– Романтично, – усмехнулся Мейсон.

– И отлично придумано, – сухо бросил Ирвинг. – Кто мог бы устоять перед таким драматическим, бурным ухаживанием? Пассажиры просто вынудили Ивонну согласиться на замужество. И в ту же ночь, в открытом море, капитан обвенчал их. Устроили большое торжество и вся компания, собравшаяся на лайнере, от носа до кормы, сходила с ума. Отличная работа.

– Да, могу себе представить, – насмешливо согласился Мейсон.

– Совершенно понятно, – продолжал после короткой паузы Ирвинг, – что раз Бакстер высадился на лайнер таким необычным образом, у него не было даже зубной щетки или запасного носового платка. Таможенникам и в голову не пришло, что он провез контрабандой, в замшевом поясе для брюк, бриллианты, стоимостью в триста тысяч долларов. Кто мог бы подумать, глядя на этот бурный роман, что Ивонна Манко уже несколько лет была любовницей Бакстера, сообщницей по контрабанде и что все это ухаживание представляло громадную мистификацию?

– Ах так, – сказал заинтригованный Мейсон, слегка прищуривая глаза, понимаю.

– Сцена была отлично подготовлена. Для восхищенных пассажиров Манро Бакстер являлся символом сумасшедшего француза. Гражданина Соединенных Штатов, конечно, но такого, у которого типично французский темперамент. Ирвинг наклонился вперед и потер гладко выбритый подбородок. – Поэтому, когда судно приближалось к порту и убийственно разодетая Ивонна Манко станцевала несколько раз с красивым вторым офицером, казалось совершенно естественным, что Бакстер, заливаясь слезами, устроил шумный скандал, угрожал самоубийством, а потом помчался в свою каюту и, после бурной сцены с Ивонной, которая грозила ему разводом, бросился за борт.

– Да, – сказал Мейсон. – Я помню, что газеты сделали из этого большую сенсацию.

– Ну, это была история для прессы, как по заказу, – язвительно усмехнулся Ирвинг. – Потому что, кто бы мог подумать, что этот влюбчивый Манро Бакстер, когда прыгал в море, имел при себе бриллиантов на триста тысяч? Или, что он отличный пловец и ему не составляет особого труда доплыть до лодки, которая ждала его в условленном месте? И что позднее он и прекрасная Ивонна поделятся доходом от этого умно разработанного и отлично срежессированного плана? Как актеры они были безупречны! И все ради того, чтобы надуть таможенников!