— Я ему вовсе не подыгрываю. Но, согласитесь, хорошей оплеухи он заслуживает.

Она заразительно засмеялась:

— Забудьте об этом и думать. Пощечина вам дорого обойдется. Я работаю у адвоката и знаю, что они могут с вами сделать.

— Со мной?

— Вы недооцениваете Хомана. Как вы думаете, почему он задержался? Ему понадобились защита и телохранитель.

— Я отколочу десяток телохранителей моего веса.

— Ну и какой смысл? Ладно. Давайте уйдем отсюда.

— А вы-то как связаны с этим делом? — подозрительно спросил он.

— Я знала Стефани Клэр еще в Сан-Франциско. Прочитала обо всем этом в газете и подумала: а вдруг это та девушка, с которой я дружила? Вот и приехала сюда удостовериться.

— Это она?

Хорти постаралась уклониться от ответа:

— У меня сегодня выходной день, вот я подумала — чего ради я буду возвращаться обратно? Чтобы стучать на машинке? Работа не волк, в лес не убежит. Ну, и потом, меня заинтересовало это дело. Пошли. Будьте умницей, отправляйтесь домой. Я тоже пойду по своим делам и забуду про вас.

— Разве вам не все равно, что со мной случится?

Она на секунду задумалась, затем улыбнулась и ответила:

— Будь я неладна, если знаю. Видимо, все равно. Возможно, это материнский инстинкт.

— Материнский? — удивился он. Теперь его глаза смотрели на нее с большим интересом. — Вот что я предлагаю. Пойдемте пообедаем вместе, и я выброшу все из головы.

— Ох-ох, даже так?

— Договорились?

— Выйдем на улицу и все обговорим.

— Вы стараетесь выманить меня отсюда, чтобы… Вниз пришла кабина лифта, большая дверь бесшумно открылась, и в холл вышел Хоман. С ним были двое широкоплечих мужчин.

Хортенс Житковски шагнула вбок, чтобы оказаться между Тэннером и лифтом, слегка повысила голос и затараторила:

— И я говорю ей: «Возможно, ты привыкла таким образом обделывать свои делишки, но не я». Ну, вы же знаете Герти и знаете, как ей нравятся подобные заявления. Она…

Один из мужчин проводил Хомана до выхода. Второй остановился и с воинственным видом уставился на Тэннера. Тот попытался было обойти Хортенс, но девушка принялась что-то выводить пальчиком на лацкане его пальто, ни на секунду не замолкая:

— …и это ее доконало. Герти сидела и молча смотрела на меня.

Офицер секунду помедлил, затем поспешил следом за Хоманом и своим напарником в штатском. Тэннер с шумом выпустил воздух.

— Полагаю, я должен поблагодарить вас за ваше участие.

— Теперь вы видите? Они бы разделались с вами — и все. Тут уж ничего не поделаешь… Теперь можно идти. Забудьте про это. А уж коли вы действительно хотите что-то сделать, почему бы вам не обратиться к адвокату девушки?

— Это не для меня. Я не трус, — возразил Тэннер.

— Но при чем здесь трусость?

— Хоман лжец, — коротко сказал он. — Мне — наплевать. Я не собираюсь на него доносить. Но и козлом отпущения быть не желаю!

— Забудьте о нем. Он просто надутый индюк. Напыщенное ничтожество.

— Я вам скажу, кто он такой. Он — один из тех парней, что попали из грязи в князи и раздулись от важности, как воздушные шары. В один прекрасный день кто-нибудь проткнет его булавкой, и от него останется клочок сморщенной резины.

— Когда-то я работала у одного такого голливудского писателя, — беспечно заговорила Хортенс Житковски. — Господи, какого он был мнения о собственной персоне! И как обращался с подчиненными! Скажем, когда он работал, его ни за что нельзя было тревожить, кофе должен был быть определенной температуры, на столе у локтя целая упаковка каких-то сигарет, пепельницы и спички. Можно было подумать, что он сотворит мировой шедевр, но когда его фильм вышел на экран, оказалось, что это бред сумасшедшего. На просмотре зрители не разбежались только потому, что там было даровое угощение.

Тэннер засмеялся:

— Нельзя винить одного писателя. Возможно, это была одна из картин Хомана. Когда картина была наполовину отснята, он выбросил сценарий из окна и тут же скопировал последнюю работу «Метро- Голдвин-Мейер», которая имела большой успех.

— Так он такой? — спросила Хортенс.

— Вот именно. Пойдемте поедим. Как мне вас называть, кроме «Послушайте»?

Она рассмеялась:

— Мое имя Хортенс, друзья зовут меня Хорти. А правда, почему бы и не поесть? Постойте, вы ведь только что потеряли работу. Скорее всего ваш бумажник не лопается от денег, но даже если я ошибаюсь, то с какой стати вам тратиться на меня? Так что пойдем в какое-нибудь дешевое местечко.

— Ну нет, я отведу вас в самое шикарное заведение. И плевать на деньги!

— Нет. Я работающая девушка, и мне противно смотреть, как мужчина швыряет свой часовой заработок за чашечку мерзкого кофе, а нахальный официант еще и требует с него чаевых. Пошли. Я знаю одно замечательное местечко.

— Ничего подобного, — с улыбкой перебил ее Тэннер. — Хоман меня выставил, но мне и не нужна его работа. Денежки я получил и знаю, где смогу получить еще.

— Потом не жалуйтесь, что я вас не предупредила.

— Договорились. Пошли. Возьмем такси.

— Зачем? Поехали автобусом.

— На такси.

— Послушай, может, ты переодетый сын Рокфеллера? Или международный шпион и получаешь плату за организацию саботажа в кинобизнесе?

— Идем же, Хорти. И перестань волноваться. Все о’кей.

— Недалеко отсюда, вниз по улице, есть замечательный китайский ресторанчик. Туда можно дойти пешком.

— Там мы не сможем потанцевать. А я люблю танцы.

— Я тоже.

— В таком случае я тебя приглашаю. Такси, эй, такси! Машина затормозила и прижалась к обочине. Тэннер распорядился:

— Прямо по улице. Через некоторое время я скажу, куда свернуть. — Он помог Хортенс сесть в машину. — Знаешь, Хорти, у меня сегодня было отвратительное настроение. Но ты меня развеселила. В тебе есть что-то уютное и домашнее. Что, если мы сначала разопьем бутылочку пива, съедим по сандвичу и сходим на шоу?

— Мне завтра на работу.

— Забудь про завтра. Я доставлю тебя домой не очень поздно, так что успеешь немного вздремнуть.

— Идет.

— Я знаю прекрасный ресторанчик, который специализируется на сандвичах с ливерной колбасой на ржаном хлебе. И у них подают самое вкусное пиво в городе.

Хортенс откинулась на сиденье.

— Очевидно, — заметила она, — ты умеешь жить! Тэннер рассмеялся типичным для мужчин тщеславным смешком.

— Если как-нибудь вечерком ты захочешь увидеть город, пусть это будет суббота, когда не надо спешить домой. Договорились?