— В одном месте — едва заметный след губной помады… Понимаете, если она пыталась подкрасить губы во время инцидента и держала руль одной рукой…

— Достаточно, — сурово оборвал его судья. — Суд сам сделает заключение. Просто излагайте факты.

— Вы заглядывали в багажник машины?

— Да, конечно.

— В нем были какие-нибудь вещи?

— Никаких.

— Зажигание в машине было выключено? Офицер опустил глаза.

— Не знаю, — сказал он. — Когда машину доставили в гараж, оно было выключено. А доставляли ее специализированным транспортом, поэтому заводить мотор не было смысла. Я осмотрел машину на предмет обнаружения спиртного и багажа, а о зажигании не вспомнил до вчерашнего дня, когда на это обратили мое внимание.

— Тогда оно было выключено?

— Да.

— Что вы скажете об отпечатках пальцев на руле?

— Я их не искал. Когда мы находим машину, свалившуюся в кювет, в которой за рулем находится водитель в бессознательном состоянии, причем его пальцы вцепились в этот руль, а в машине больше никого нет, мы не берем отпечатки пальцев, чтобы выяснить, кто вел машину.

По залу прокатился смешок. Судья вопросительно посмотрел на Мейсона:

— Мистер Мейсон, вы желаете, чтобы последняя фраза была вычеркнута из протокола?

— Пусть остается, — сказал Мейсон и снова повернулся к свидетелю: — Пойдем дальше. Дверцы в машине были заперты?

— Да.

— Обе?

— Да.

— Вечер был довольно холодный, не так ли?

— Какая разница, не понимаю?

— Я просто спрашиваю.

— Ну, было холодно, да.

— Дул сильный ветер?

— Да.

— Не знаете ли вы, был ли в машине, в которой сидела моя подзащитная, обогреватель?

— Полагаю, что да. Да, припоминаю… Обогреватель там был.

— И он был включен?

— Совершенно верно.

— Далее. Вы сказали, что извлекли подзащитную из машины через окно?

— Совершенно верно. Через окно в дверце машины.

— С какой стороны?

— Справа. Машина лежала на левом боку.

— Ясно. И вы тащили подзащитную через правое окно?

— Я уже об этом говорил.

— Вы не могли опустить стекло снаружи, не так ли?

— Естественно.

— И дверь в машине вы не открывали?

— Тогда нет. Я же вам объяснил, что мы извлекли пострадавшую через окно. Дверь заклинило. Сколько раз еще мне это повторять?

Судья Кортрайт нахмурился:

— Свидетель должен ограничиваться ответом на вопросы. Однако советнику следует учитывать, что регламент работы весьма насыщенный, а данный вопрос в той или иной форме задавался уже несколько раз, и ответ на него был получен неоднократно.

— Совершенно верно, — согласился Мейсон. — Полагаю, ваша честь оценит сейчас значение данного вопроса. Вы ведь не смогли бы опустить это стекло снаружи, не так ли, мистер Корвис?

— Нет. И я не говорил, что опускал его. Окно было открыто.

— Стекло было опущено до конца? — Я… да.

— Эта машина — четырехместная?

— Да.

— С двумя дверцами?

— Точно.

— И довольно большими окнами, настолько большими, что вы сумели через одно из них извлечь подзащитную?

— Мы не смогли бы ее извлечь, — сказал Корвис, — если бы окна были недостаточно велики для этого.

Помощник окружного прокурора продемонстрировал присутствующим свою широкую улыбку.

— В таком случае, — невозмутимо продолжал Мейсон, — другой человек тоже мог бы выбраться из этой машины через окно, не так ли?

Корвис на мгновение задумался:

— Не знаю…

— Но если подзащитная не застряла в этом окне, мужчина тоже мог бы пролезть сквозь него, верно?

— Не знаю.

— Вопрос спорный, — заявил Хэнли. Мейсон улыбнулся:

— Я его снимаю. Факты говорят сами за себя. Мистер Корвис, вы служите в дорожной полиции уже несколько лет, верно?

— Пять лет.

— Значит, вы достаточно хорошо знаете повадки водителей машин?

— Естественно.

— Видели ли вы когда-нибудь, — по-прежнему улыбаясь, продолжал Мейсон, — машину, которая ехала бы поздним вечером по горной дороге, когда резкий ветер дует с правой стороны по ходу машины, с опущенным до предела стеклом на правой дверце? Подчеркиваю: было настолько холодно, что в машине работал обогреватель.

Хэнли вскочил с, места.

— Ваша честь, перекрестный допрос ведется неправильно. Мы не квалифицировали данного свидетеля как специалиста. Советник требует, чтобы свидетель сделал собственный вывод. Это спорно и…

— Возражение принимается, — сказал судья Кортрайт. — Вы не квалифицировали его.

Мейсон, сделав свое заявление, обезоруживающе улыбнулся:

— У меня все, ваша честь.

Корвис оставил свидетельскую скамью. Остальные свидетели подробно описывали детали аварии: четырехместная машина шла на большой скорости, вывернула на уже занятую третью полосу; столкновение, зигзагообразное движение машины. Однако ни один свидетель не видел водителя этой машины. Все произошло слишком быстро, объясняли они.

Единственным исключением оказалась Эдит Лайонз — рыжеволосая девушка со вздернутым носом, массой веснушек и необычайно быстрой речью, на вид года двадцать два. Ее автомобиль четырехместная машина пыталась обогнать, и Эдит рассказывала о событиях по-другому.

— Я ехала в машине с отцом и матерью. Мы втроем сидели на переднем сиденье. Та машина шла следом за нами на ужасающей скорости. Совершенно неожиданно она вынырнула сбоку, чтобы нас обойти, но в этот момент встречная машина обгоняла другую машину, которая тоже шла нам навстречу.

— И что произошло? — спросил Хэнли.