начали отступать на запад.

Улетая, они издавали громкие крики, но это не были больше крики ярости. Казалось, что они выражали сожаление, великую печаль и прощание.

Вокруг Лоры и Брента все еще вился одинокий ветер сильный, мягкий и теплый. Он ласкал их, крепко обнявших друг друга. Они чувствовали это мягкое прикосновение воздушных пальцев к их лицам, любящее дыхание в волосах, нежное пение в ушах. Затем он опустил их на землю и тоже улетел. Воцарилась тишина.

Лора сильно прижалась к Бренту, обхватив его руками за шею.

— Это была Мать ветров, Брент. Она спасла тебя ради меня, заставив других отступить.

Мысли Брента путались. Огромным усилием воли он взял себя в руки и начал осознавать происходящее.

— Это был самый безумный ураган, который я когда-либо видел. Пойдем. Я думаю, что теперь мы дойдем до Юргана.

Они благополучно добрались до деревни. А затем до цивилизованного мира. Теперь Бренту казалось сном время, проведенное на Плато Ветров. И уж совсем невероятным представлялось, что когда- то, пусть на мгновение, он мог позволить себе поверить в странную фантазию, что ветры могут быть живыми существами.

Но и теперь, спустя годы, Брент не совсем уверен в своем рассудке. Да и Лора все еще считает, что ветры живые, и никакие его разумные объяснения не могут поколебать этой веры. Сам Брент, вспоминая некоторые вещи, продолжает удивляться.

В одном он уверен точно. Куда бы они с женой ни пошли, там всегда намного ветренее. И ему это не нравится. Ему не нравится, что ветры собираются вокруг нее. И хотя Лора, чтобы сделать ему приятное, больше не свистит им, Брент все равно говорит себе, что это только ее фантазии.

Ему так же не нравится просыпаться по ночам и видеть рядом с собой неспящую Лору, прислушивающуюся к голосам ветров, стучащихся в окна, шуршащих в деревьях, просящих, молящих снаружи, призывающих ее вернуться. Они соблазняют ее обещаниями бесконечной прошлой свободы. Хотя Брент и говорит себе, что ветры — просто движение воздуха, он все еще боится, что однажды ночью Лора ответит на этот призыв.