– Я думаю, что это необязательно. Собирайтесь. В этим сумках и узлах случайно не секвины?

– Ярко-красные и пурпурные, – с садистской радостью подтвердил Анахо. – Если тебе тоже хочется таких же, то сходи в Зону и убей дирдиров.

Иссама пробрала дрожь.

– Вы уже готовы?

Он нетерпеливо ждал, пока все трое одевались. Вдруг его осенило: он бросился на колени, вытрусил карманы слуги и довольно позвенел полной горстью бесцветных и молочно-белых секвинов, которые нашел в кошельке убитого.

Три друга были уже готовы. Несмотря на протесты Иссама, Анахо оставил петлю на его шее.

– Так у нас не возникнет недоразумений.

– Значит, я все время должен буду идти с не доверяющими мне спутниками?

На главной улице Мауста пульсировала жизнь. В глазах рябило от всевозможных лиц и пестрых фонарей. Из таверен доносилась дребезжащая музыка, пьяные разговоры, а иногда и гневные крики. По затерянным закоулкам и темным дворам Иссам привел их к конюшне в северной части города, где на стук Иссама открыл дверь мрачно глядевший смотритель. Результатом пятиминутной торговли стали четыре оседланных коня. В то время, как луны Эз и Брез одновременно взошли на востоке, Рейт, Анахо, Трез и Иссам скакали на больших белых конях каханской породы на север, оставляя Мауст за спиной.

Они скакали всю ночь, и к восходу солнца добрались до Хораи. Дым струился из железных труб и рассеивался над Первым Морем, которое вследствие такого светового эффекта выглядело черным, полным неприятностей; фон создавало северное небо сливового цвета.

Проследовав через Хораи вниз к порту, они сошли с коней. Иссам с чрезвычайно скромной улыбкой поклонился Рейту, спрятав руки в карманах темно-красного кителя.

– Я достиг своей цели. Мои друзья добрались до Хораи.

– Друзья, которых ты еще несколько часов назад собирался задушить.

Улыбавшиеся губы Иссама задрожали.

– Это же было в Маусте! Человек должен вести себя там соответственно.

– Что касается меня, то ты можешь возвращаться домой.

Иссам поклонился на этот раз особенно глубоко.

– Пусть девятиглавый Сагорио перемелет всех ваших врагов! Всего вам наилучшего!

Иссам повел оставленных скакунов снова через Хораи и вскоре исчез из вида.

Планер все еще стоял на том же месте, где они его оставили. Взойдя на борт, они увидели владельца порта, вид у него был мрачный, но он ничего им не сказал. Думая о дикости хоров, все трое старались не принимать его во внимание.

Планер поднялся в утреннее небо и поплыл над побережьем Первого Моря. Так началось путешествие в Сивиш.

Планер летел на восток. Южнее под ними простиралась широкая пустыня, северное Первое Море. Под ними, насколько хватало взгляда, с монотонной последовательностью сменялись болота и песчаные возвышенности.

Трез спал в абсолютном изнеможении Анахо сидел напротив него, равнодушно и ничем не интересуясь, как будто страх и неудобства были ему чужды. Хоть Рейт и был смертельно уставшим, он изредка отрывал глаза от экрана радара, чтобы осмотреть небо. Наконец, беспечность Анахо начала действовать ему на нервы. Он посмотрел на него красными от бессонницы глазами и недовольно сказал:

– Для беглеца ты слишком беззаботен. Я удивляюсь твоему спокойствию.

Анахо сделал жест рукой:

– То, что ты называешь спокойствием – это детская доверчивость. Я стал суеверным. Сам подумай: мы пробрались в Карабас, убили десятки дирдиров-суперсозданий и еще вынесли оттуда их секвины. Почему же я теперь должен принимать во внимание возможность какого-либо трагического случая?

– Твоя доверчивость больше моей, – сердито возразил Рейт. – Я считаюсь с тем, что все силы империи дирдиров разыскивают нас в небе.

Анахо снисходительно улыбнулся:

– Это не в их правилах! Ты переносишь свои собственные воззрения на дирдиров. Не забывай, что они не считают общество наиважнейшим. Это свойство присуще людям. Дирдиры существуют только поодиночке – как существа, отвечающие за все только перед своей собственной гордостью. Дирдир сотрудничает со своими соплеменниками лишь тогда, когда ему это нужно.

Рейт скептически покачал головой и продолжал наблюдать за экраном радара.

– Мне кажется, должно быть, что-то большее, чем это. Что же тогда удерживает общество вместе? Как дирдиры могут сохранять интересы к долгосрочным перспективам?

– Очень просто. Каждый дирдир похож на другого. Существуют присущие расе силы, которые равно всех их объединяют. Полулюдям известны такие силы в очень ослабленном виде, называемые «традицией», «положением в обществе», «тактичностью». В обществе дирдиров они превратились в безусловное принуждение. Каждая из них связана с обычаями рас. Если дирдиру нужна помощь, ему достаточно только выкрикнуть: «хс'аи, хс'аи, хс'аи», после чего он ее сразу же получит. Если дирдира что-то задело, он кричит: «др'сса, др'сса, др'сса» и требует разрешения спора. Если ему не нравится приговор, он может вызвать на поединок судью, функции которых обычно исполняют Превосходительства. Если он побеждает судью, значит он прав. Но чаще он сам оказывается побежденным. В таком случае ему отрывают антенны и объявляют изгнанным… Но обычно такие решения не оспариваются.

– Но при таких условиях общество должно быть в высшей степени консервативным.

– Да, пока не наступает время перелома. В таком случае дирдиры воспринимают эту проблему с «тактичностью». Они могут мыслить творчески. Их мозг подвижен и восприимчив. Они не растрачивают энергию на жеманные манеры. Конечно, полигамия и «таинства» служат для отвлечения, но такие вещи, как охота, воспринимаются со страстью, превосходящей человеческое восприятие.

– Все это хорошо. Но почему они так просто должны отказаться от наших поисков?

– Но это же ясно, как божий день, – мягко ответил Анахо. – Как дирдиры вообще могут предположить, что мы летим на планере в направлении Сивиша? И ничто не сможет навести их на мысль провести параллель между людьми, которые появятся в Сивише, и людьми, которые в Карабасе убили дирдиров. Возможно, со временем эти факты и сопоставят, если, например, допросят Иссама Танга. А до тех пор им и в голову не придет, что у нас имеется планер. К чему же им тогда применять радарные установки?

– Хочется надеяться, что ты прав, – пробормотал Рейт.

– Это проявится. А мы тем временем живем, удобно летим на планере, обладаем более, чем двумястами тысячами секвинов. Посмотри вперед: мыс Браиз! За ним находится Шанизада. Сейчас мы изменим курс и полетим на Хаулк. Кто обратит внимание на планер, один из сотен, пролетающих здесь? В Сивише мы затеряемся в толпе, в то время, как дирдиры будут искать нас в Жааркене, в Ялке или вообще в Хангхусской тундре.

Пока Рейт размышлял о душе расы дирдиров, корабль успел пролететь много километров. Он спросил:

– Предположим, один из нас – ты или я – оказался бы в сложной ситуации и выкрикнул бы др'сса, др'сса, др'сса?

– Это требование на проведение справедливого суда. Хс'аи, хс'аи, хс'аи – обозначает просьбу о помощи.

– Ну, хорошо. Хс'аи, хс'аи, хс'аи. Вынудило ли бы это дирдиров оказать помощь?

– Да, на основании традиции. Это следует автоматически, как рефлекс. Связующее звено, которое сплачивает необузданную, похожую на ртуть расу.